Без нее на ней женился
Шрифт:
— Гришка, твою… какого… — послышался из соседней комнаты хриплый голос отца.
Замерла, крепко сжимая в руке учебник по статистике. Проснулся. И как уйти незаметно?
— Витек, ну чего ты… — раздался другой мужской голос. — Я не могу спать на полу.
Судя по словам, можно было сделать вывод, что мой непутевый родитель проснулся в одной постели со своим собутыльником. Причем, собутыльником была не женщина.
Положив книгу в сумку, перехватила оную за толстый ремешок и устроила его на плече. Стоять и ждать, пока кто-нибудь из них не просечет, что в квартире присутствует незваный «гость», было глупо. Выйдя из комнаты, крадучись, прошла в прихожую и стала собираться. Коженку сменила на теплую фиолетовую
— Кто там, вашу… — услышала голос отца и стала собираться еще более энергично. — Ща я…
От грубых слов было мерзко. Никогда не понимала, как можно общаться, используя мат, как основу? Причем, чаще всего, тот, к кому обращался такой человек, понимал, что до него хотят донести. Вот и я прекрасно осознавала, чем мне грозит встреча с родителем. Сунув ноги в кеды, перекинула лямку сумки через голову, устраивая прочную полоску черной ткани на другом плече, и поспешила на выход. В смысле, попыталась. Споткнулась о чьи-то замызганные и жутко грязные ботинки, чуть было не распластавшись на полу.
— Та-а-ак, — раздался за спиной прокурено-пропитый голос отца. — Леська. Чего приперлась? Я тебе говорил, не совать сюда свой нос, когда я не один? А ты… безголовая, все равно притащилась.
— Уже уходу, — бросила, хватаясь за ручку двери. А та, чтоб ее, не желала поддаваться. Снова заклинила! Что за невезение? Еще вчера работала вполне нормально. Я с месяц назад просила соседа, дядю Мишу, помочь починить, когда папы не было дома. И вот снова…
С той стороны послышался тихий стук. Скорее всего, Наташка тоже попыталась открыть дверь.
— Олеся! — взволнованный голос подруги подействовал, как ушат холодной воды. Я еще сильнее дернула за ручку, в тщетной надежде выйти отсюда как можно быстрее и желательно не побитой.
— И эту пронырливую с собой притащила? — угрожающе прохрипел родитель.
С какой такой стати Наташа стала пронырливой, понятия не имела. Как по мне, так она больше была похожа на роковую красавицу. Черные волосы, карие глаза, пухлые губы. Ну и выше меня на полголовы так точно. Порой она выводила из себя. Что поделать, если характер взрывной. Но пронырливой я бы ее никогда не назвала.
В последний раз дернув несчастную ручку, обернулась, ловя на себе нехороший стеклянный взгляд зеленых, как у меня, глаз. Когда-то довольно привлекательный мужчина (видела его молодым на старых фотографиях) превратился в пьяницу, которому не было дела ни до кого и ничего. Мама еще могла сдержать его, притупив слабость к алкоголю. После ее смерти все так резко изменилось, что первое время я находилась в такой растерянности и шоке, что казалось, словно я смотрю на все происходящее со стороны. И не со мной это происходит. Просто девушка очень похожа.
— Не подходи, — не слишком уверенно пробормотала, крепче сжимая пластмассовые ручки сумки в руке.
— Витек, — из дальней комнаты вышел, слегка покачиваясь, незнакомый мне мужчина. Причем из одежды на нем были лишь широкие трусы в сине-белую полоску. Почесав волосатое, внушительное пузо, Гриша (поняла это по голосу) продолжил: — Это что за цаца?
Папа стиснул зубы, безотрывно смотря на меня.
Как должна чувствовать себя девушка, когда угроза ее жизни исходит от единственного оставшегося близкого человека? Когда кроме того, кто словно забыл про тебя, нет больше никого. Ни бабушек-дедушек, ни теть-дядь. Ты одна.
Мерзко, гадко, дико больно. И на место страха, который заметен в зеленых глазах, приходит отчаяние вперемешку с решимостью. Защищаться до последнего. Всем, чем придется.
— Симпатичная, — продолжил разглядывать меня мужик в полосатых трусах. — Ты не против, если я ее того… самого.
И лицо при этом такое сделал, будто перед ним не живой человек, гораздо младше и физически слабее, а кусок колбасы.
— Мужики, чего топчетесь, как бараны, — а вот это произнес уже второй друг отца. И судя по очередному увиденному мной незнакомцу, эти — новые. И где он с ними знакомится? Так спокойно приглашает к нам в квартиру, не заботясь о том, что нас могут обокрасть или убить. А если так подумать, красть было уже нечего. Мои немногочисленные драгоценности были сданы в ломбард, когда родителю нужны были деньги на очередную бутылку. Единственное, что у меня осталось, это сережки-гвоздики, которые я после смерти матери не снимаю. И денег с них особо не получишь. Немного золота с цирконом. Копейки для человека, что предпочитает тратить все, что у него есть на прозрачную жидкость с резким тошнотворным запахом.
— Отец, — позвала родственника, надеясь достучаться до его благоразумия, — одумайся.
— Можешь делать, что хочешь, — обратился он к толстяку, который продолжал пожирать меня пьяным взором. — Только тихо, чтобы соседи не слышали и ментов не вызвали.
Что-то внутри, в районе груди болезненно ударилось о ребра и разбилось.
— Олеська! — кричала в подъезде Наташа. — Продержись немного!
После этих слов страх немного отступил. Ната точно не стала бы тянуть. Значит, стоит ждать стражей правопорядка. Одно беспокоило: когда они прибудут? Сколько пройдет времени? Минут пять-десять, в лучшем случае.
— Хватай ее! — выкрикнул Гриша, заметив, как я порываюсь просочиться на кухню. Гуляющий у ног ветер напомнил, что отец не очень любит закрывать окна, после того, как выкурит со своими товарищами по паре сигарет. Второй этаж, если повезет, останусь цела. Я была готова пойти на столь отчаянный поступок, лишь бы меня не касались чужие руки.
Я только успела отскочить от двери и сделать несколько шагов в сторону кухни, как о входную дверь что-то ударилось. Потом ручка жалобно заскрипела. Словно кто-то пытался оторвать ее. Сумка с ботинками выпала из руки, когда на запястье сомкнулись толстые пальцы с грязными, довольно длинными для мужчины ногтями. Вскрикнув, попыталась высвободить свою конечность. Куда там… Когда силы не равны, а у твоего противника мерзкие намерения, шансов на спокойное урегулирование конфликта нет. На это не стоит и рассчитывать. Еще один громкий стук о дверь и ручка задергалась еще сильнее. Быть не может, чтобы полицейские приехали так быстро. Сосед? Дядя Миша человек преклонного возраста и спортом никогда не увлекался. Это точно был не он.
— Отпустите! — закричала, когда тучный мужик (язык не поворачивался назвать его мужчиной) в трусах поволок меня в сторону дальней комнаты.
Казалось, те, кто находился со мной в одной квартире, не замечали, что невидимый кто-то пытается вышибить входную металлическую дверь.
Все это заняло секунд пять. Когда одна часть ручки упала на замызганный коврик в прихожей, собравшиеся в коридоре пропойцы непонимающе уставились на дверь. Которая, к слову сказать, медленно стала открываться. Словно тот, кто за ней находился, хотел поиграть на нервах хозяина квартиры и не только. Я дрожала. Ноги с трудом держали. Но даже в таком состоянии я смогла высвободить свою руку из ослабевшей хватки толстяка и отойти от него как можно дальше. А так как от прохода, что вел на кухню, мы отошли не далеко, я юркнула в него, готовая в любую секунду сигануть со второго этажа.