Без него
Шрифт:
– Сынок! – Лейла улыбаясь, протянула руку для поцелуя. Я стоял, засунув руки в карманы, рассматривал мать и не мог поверить, что она это сделала. Подняла руку на мать своего внука.
– В чем дело, Адлан?
– Я был у Юли.
– Не знаю, что наплела тебе эта неблагодарная...
– Скажешь неправда? Ты не толкала её?
– Это вышло случайно, – безэмоционально сообщила она, смиряя меня властным взглядом. Под которым, в детстве, я склонил бы голову.
– Как ты могла?
– А что ты хотел? Я и так приняла в своем доме эту профурсетку. Знаешь, как твой дед называл таких? Шармута!
– Не смей так называть ее!
– Если бы она, как положено, приняла ислам и сидела дома, мой сын был бы жив! Иншааллах! – она возвела глаза к потолку. – Аллах не позволил этому случится.
– Я не понял. Ты рада смерти брата?
– Я рада тому, что не был заключен «никах». И мы не обязаны заботиться о ней. Она просто его любовница. Ошибка! За которую мой сын заплатил жизнью! Мы с отцом позаботимся об Ибрагиме.
– Сына Юли зовут Руслан.
– Неважно, как она его назвала. Знакомые отца уже занимаются лишением её родительских прав. Ей негде жить, не на что его кормить. Пусть идет работает и найдет себе другого дурачка.
– Уже нашла. Я женюсь на ней. Я не буду заставлять её принимать ислам. Это дело добровольное. Мы распишимся с ней, и Я буду растить Руслана. А тебе я запрещаю приближаться к ней и к ребенку. Кто знает, вдруг ты и его толкнуть сможешь.
– Что ты несёшь?! Послушай себя, сынок. Я надеюсь это шутка?
– Нет я серьезно.
– Только посмей! Это я тебе запрещаю! Иначе... у меня не будет больше сына!
– Значит не будет.
– На что ты собираешься жить? Я закрою двери этого дома для тебя.
– Адлан, – обернулся на голос отца. – Пойдем поговорим.
– Шамиль ты должен повлиять на него! Он хочет забрать у меня Ибрагима!
– Не лезь в мужской разговор, Лейла! Я смотрю ты слишком многое стала себе позволять, – отец смерил её проникновенным взглядом.
Мы зашли в его кабинет. Отец встал возле окна и бросил мне через плечо:
– Сядь, – я послушался. Расстегнул пуговицу на пиджаке. – Она изменилась после смерти Султана.
– Мы все изменились. Его потеря не могла пройти бесследно, – отец кивнул.
– Она стала желчной, как змея шипит с утра до вечера. Не знаю, возможно, я не замечал этого раньше и она просто всегда была такой.
– Пап, пойми. Я люблю маму. Но согласись, она поступает жестоко с Юлей. Толкает, хочет забрать ребенка. – отец повернулся ко мне.
– Ты уверен в том, что делаешь? Ты красивый, успешный, богатый. Ты сделал бы честь любому дому, как жених. Можешь найти любую невинную девушку. Нетронутую. А берешь с ребенком.
– Мне не нужна любая. Я женюсь только на Юле. – отец отвернулся.
– Вы так похожи на меня. Ты и Эмин. Я вижу вы так же смотрите на русских женщин, как и я, некогда на мать Эмина. Но вы более решительные.
– Ты её ещё любишь? Мать Эмина, Алёну.
– Каждый день. Я ведь тогда решил сделать её единственной. Женится на ней. Развестись с твоей мамой. Но опоздал, – этого я не знал. Ещё год назад я бы корил отца за то, что хотел развестись. А сейчас понимал.
Когда в тебе, как заноза, живёт лишь одна женщина, нет места другим. Подошёл к отцу и положил руку ему на плечо, в знак поддержки. Он накрыл мою руку своей.
– Двери этого дома всегда открыты для тебя, сынок. Помни об этом.
Юля
Меня перевели в ВИП палату. Красивая, с мягкой постелью, кондиционером – не радовала. Я только и могла, что думать о Руслане. Сцеживая молоко – ревела.
Что сейчас мой мальчик ест? Химию эту? Ведь сами врачи говорят, что самое важное это грудное вскармливание. Он и так родился раньше, иммунитет ослаблен, нужно набирать вес.
– Что ты ревешь? – в палату вошла санитарка, протерла тумбочки, переставила вазу с дорогим букетом цветов. – Вон, муж твой, как тебя любит. Палату оплатил, букет красивый принес. Знаешь, сколько мужей бросают своих жен после родов? А ты ревешь.
– Вы не понимаете. Мой мальчик там, в столице, а я валяюсь здесь.
– Ну и чем ты ему поможешь? У вас с малышом очень сильная связь, ты рыдаешь и он там ревёт. Да и молоко так пропасть может.
– Вы правы, – вытерла слёзы и попыталась улыбнуться. Нужно держаться. – Но он мне не муж. Брат отца ребенка. Папа Руслана погиб, – санитарка посмотрела на меня жалостливо. Не люблю таких взглядов.
– А мама с папой у тебя есть?
– Нет. Сирота я. Не знаю сейчас куда малыша приведу.
– А как же квартирадля сирот? Должны же квартиру дать.
– Должны. Сказали, что очередь большая. Лет через пять подойдёт.
– Вот ведь! Наверняка схитрили. Себе поди забрали. А почему этот, что цветочки принес, говорил что муж?
– Он жениться на мне хочет.
– А ты?
– А я нет. Мне кроме Султана никого не надо. А его не вернуть.
– Зря. О себе не думаешь, подумай о сыне. Как он будет жить без отца? – санитарка закончила уборку, а я все ещё сидела и думала. Есть ли он выбор? Разве я могу остаться без Руслана? А как я выйду за Адлана? Как буду ложиться с ним в одну постель? А он хочет, я вижу. Может попытаться уговорить его, чтобы отказался от этой бредовой идеи?
Три дня я провела в больнице. Звонила Адлану каждый день, узнавала, как там сын. Когда врач принес выписку, я уже была готова. С сумкой в руке.
Так непривычно. Живот плоский, я могу видеть свои ноги и спать на животе.
Спускаюсь. Адлан встречает меня с очередным букетом. С тоской смотрю на пару, которым вынесли малыша. На их счастливые лица.
– Зачем это? – хмурюсь. Нет той легкости, что была ранее в общении с Адланом. Все опять вернулось в начало.
– Я рассчитывал на спасибо.