Без определённого места жительства
Шрифт:
Стемнело. Карина разжала кулак, чтобы пересчитать деньги, которые ей дали неравнодушные люди, точнее сказать, бабушки и одна молодая женщина, заметившие уставшую мамашу с заплаканными глазами и маленьким ребёнком. Каждая из сочувствующих поинтересовалась, что случилось, и, выслушав горькую правду, посоветовала возвращаться домой и не искать пропавшего мужа.
– Жизнь сейчас такая, – пожилая женщина с огромным горбом на спине спешила домой к больному лежачему деду, нуждавшемуся в обезболивающих, – сами на сухарях живём. Муж мой уже
– А дети? У Вас есть дети? – забыв на мгновение о своём плачевном положении, Карина успела пожалеть несчастную старушку.
– Был… сын, – украдкой вытерев слезу, женщина отвернула голову и еле слышно промолвила, – спился, прости Господи.
Развернулась и, не попрощавшись, поковыляла по узкому тротуару, опираясь на потрескавшуюся клюку. Другая бабушка рассказала о своей несчастной доле, сидя на скамье у двухэтажного дома. На ней были надеты белая ночная сорочка и домашние тапочки, больше смахивающие на мужские шлёпки, в руках она держала алюминиевую тарелку с высокими краями, наполненную всякими сладостями. Посматривая в тёмное небо, на котором ещё не успели проявиться звёзды, старушка пожаловалась на своего занятого сына и непонимающую невестку, вечно недовольную грымзу.
– Прячет от меня всё самое вкусное, – положив в рот кусочек клюквенного мармелада, закатила глаза и шумно причмокнула, – М-м, а я их так люблю. Обожаю это лакомство. Будешь? – охотно протянула Насте тарелку и уточнила. – Только одну. А то мне самой мало.
После этих слов Карина внимательно изучила сморщенное лицо старушки и вдруг заметила какую-то странность. Вроде взрослая, а говорит, как её Настя. Настюша осторожно взяла мармелад красного цвета и сразу положила в рот. Не разжевав, проглотила и попросила ещё.
– Только одну, – напомнила чудная женщина, показав глазами на тарелку. – Так вот, – помусолив полупустыми дёснами желейное лакомство, продолжила говорить о себе. – Она прячет, а я нахожу. А тут додумалась в шкаф запирать. Ключа-то два, а я заметила. Один с собой забирает, в сумку кладёт, а второй под ванную кидает. Она думает, я сплю, а я за ней слежу, – наклонила голову, устремив хитрый взор на противоположную двухэтажку. – Я всё вижу, всё помню. Она говорит, что у меня мозги переклинило, а это неправда. У меня, знаешь, какая память?
Ни с того ни с сего заговорила на «ты».
– Я в шахматы умею и в шашки. А ещё у нас в Ленинской комнате барабаны. Так я и на них играю. Вожатой была.
Поставив на скамью тарелку, внезапно вскочила на ноги, приставила ладонь ребром ко лбу и запела на всю тихую улицу:
– Взвейтесь кострами, синие ночи!
Мы пионе-еры – дети рабо-очих!
Карина и Настя вздрогнули.
– Что это с ней? – Настя испугалась необычной старушки.
– Пойдём отсюда, – негромко сказала мама, взяв дочку за руку.
Незаметно обойдя дом с другой стороны, пока женщина не видела, Карина и Настя побежали на другую сторону улицы и спрятались под высоким тополем.
– Мурзик! – из окна второго этажа обшарпанного здания выглянула молодая женщина. – Где ты? Кыс-кыс-кыс! Иди домой!
– Извините, – Карина решила обратиться к этой незнакомке, потому как её голос показался добрым и спокойным. – Можно Вас попросить?
– Кто это? – полушёпотом спросила любительница кошек. – Что вы здесь делаете?
– Понимаете, мы отстали от поезда… – Карина вышла на свет, опускающийся из окон. – Можно у вас попросить немного денег на обратную дорогу?
– Кто «мы»? – женщина вглядывалась в темноту.
– Я и… – Карина вывела Настю из-под листвы, – моя дочь.
– Вы серьёзно? – настороженно спросила она. – И откуда вы?
– Из деревни, – тяжело вздохнув, Карина опустила глаза. – Нас обокрали.
– И документы?
– Да.
– Тяжёлый случай, – посочувствовала незнакомка, высунувшись из окна по плечи. – Голодные?
– Да! – выкрикнула Настя, сглатывая слюну. – Очень!
– Ладно, заходите, я вас покормлю. Только денег у меня нет, – уточнила строгим тоном. – Второй этаж, правая дверь.
«Наконец-то! – обрадовалась Карина, направляясь быстрым шагом к подъезду. – Слава Богу, наверное, и переночевать разрешит».
Но судьба распорядилась иначе. Открыв дверь, благодетельница встала в ступор. Перед ней стояли измученные мать и дочь с засаленными волосами, потные, обувь на ногах вся в пыли, белый сарафан женщины уже не первой свежести, в пятнах, а у ребёнка круги под глазами, будто он не спит уже вторую ночь.
– От поезда, говоришь, отстали, – приподняв голову повыше, хозяйка сложила губы бантиком и поставила руки на бока. – А не твои ли в прошлом году у меня квартиру обнесли, а?
– Что? – Карина не понимала, о чём речь.
– Я спрашиваю, не твои ли? – опустив глаза на девочку, криво усмехнулась. – А девка чья? Украла?
– Подождите, Вы меня с кем-то путаете, – начала было оправдываться Карина. – Мы только сегодня приехали…
– Хотелось бы узнать имена тех ублюдков… – задумалась женщина, высверливая глазами бледное лицо белобрысой девчонки. – А ну-ка, заходи. – Схватила женщину за руку и завела в квартиру. – Сядьте здесь, я сейчас.
Закрыв за собой дверь комнаты, незнакомка притихла. Через несколько секунд гостьи услышали её шёпот:
– Алло, милиция? Быстрее. Я поймала воровок. Да, цыганки, что обокрали меня прошлым летом. Да, я их задержала.
Сердце Карины застучало с бешеной силой. Повернув голову на дверь, заметила, что хозяйка забыла закрыть её на ключ. Распахнув дверь, подхватила дочь на руки и бросилась бежать.
Этого ещё не хватало, чтобы цыганкой называли и обвиняли в воровстве. Какая глупость! В каком месте цыганка? Где? Из-за волос? Длинного сарафана? Так в деревне все так ходят. А то, что с детства цыганёнком называют, ну и что?