Без определённого места жительства
Шрифт:
Карину передёрнуло. Голос мужа стал грубоватым и каким-то скрипучим.
– Ах, какая красотка, – омерзительная ухмылка и выброшенный букет насторожили Карину. – Откуда ты, красавица?
Карина почувствовала неприятное прикосновение к щеке и открыла глаза. Перед ней на коленях стоял пропитый насквозь мужик с грязными волосами и в полосатой майке, бессовестно расстёгивая ремень на изношенных брюках.
Женщину охватила паника. Прижав дочь к груди, затряслась, как осиновый лист на ветру, и поджала губы.
– Чего смотришь? Раздевайся, – приказал
– Вы с ума сошли? – у напуганной Карины прорезался голос. Он был не таким грозным, как хотелось, немного осипшим, заниженным, провалившимся и застрявшим в горле. – Уходите.
– И оставить такую красавицу одну? – с усмешкой в голосе прохрипел незнакомец. – В кои-то веки нормальная баба попалась, шутишь, что ли?
Следующими в ход пошли штаны.
– У меня ребёнок, – Карина хлопала ресницами, не зная, как убедить нахального мужчину оставить их в покое.
– Выгони её, делов-то, – стянув засаленные брюки, незнакомец навис над шокированной женщиной и дыхнул отвратительнейшим перегаром прямо в лицо.
Карина зажмурила глаза, потерявшись в пространстве.
– Господи, помоги. Отведи беду, услышь меня, Боже, – промелькнуло в её затуманенной голове. – Спаси моего ребёнка.
Настя спала, как убитая. Она не слышала лязг бляхи, чужой пропитый голос и не чувствовала, как мама прижимает её обмякшее тело к груди. Спала так крепко, словно чем-то накачали. Руки матери держали дочь намертво, прикрываясь от похотливого чужака.
– Переложи её на другую сторону, – открытая улыбка пьяницы извергала невыносимое «амбре». Коричневые отколотые зубы вызывали отвращение, а пожелтевшие глаза говорили об опасной болезни, которая передаётся при прикосновении.
Карина открыла глаза и попыталась закричать, но распирающий ком, застрявший в горле, преградил дыхательные пути, пережимая голосовые связки. Из обезумевших глаз брызнули слёзы.
– Уходи, – прохрипела ошарашенная женщина, случайно плюнув в пропитое лицо.
– А-а, так ты у нас норовом, – радостно воскликнул бродяга, протягивая руку к волосам жертвы. – Я таких люблю.
– Катя-а, – раздалось в голове Карины, – где ты?
Порочное существо потрогало мягкие запутанные локоны и с удовольствием понюхало их. Волосы пахли сладковато-кислым сыром, залежавшимся в закрытом пакете. Мужлан провёл двумя пальцами по пушистой шевелюре и занюхал их.
– Ха-а, – поднёс их к горбатому носу, покрытому слоем грязи, – прекра-асно…
Закатил глаза и втянул влажный воздух заросшими ноздрями. У Карины перехватило дыхание от непонятного поведения этого недочеловека. Он вёл себя так, будто впервые видит живую женщину, будто он сбежал с необитаемого острова и пытается наладить контакт.
– Катя! – выкрикнула Карина, ощутив облегчение в глотке.
– Катя? – повторил низким голосом незнакомец и булыжником рухнул на мать и дитя.
– Катя-Катя, – перед обезумевшим лицом Карины предстала спасительница.
Настя проснулась от чувства давления на верхнюю половину тела. Открыла глаза и закричала на всю квартиру:
– А-а!
Екатерина, держа в руке замызганную неоднократной жаркой сковороду, смотрела на мужское тело с неприкрытым презрением.
– Уходить вам надо, – предупредительно махнула сковородой. – Сейчас менты нагрянут. – Подняла бессознательного мужика за майку и оттащила к занавешенному окну.
– Боже, кто это? – Карина заплакала от радости, обхватив руками голову дочери.
– Брательник мой, – с горестью вздохнула хозяйка, застёгивая штаны мужика. – С психушки сбежал. Его уже несколько дней ищут. Вот, нарисовался – не сотрёшь.
– Мамочки, – сердце Карины чуть не выпрыгнуло из груди. – Я уже думала.
– А ты меньше думай, – отрезала Катя, проверяя затылок брата на предмет раны. – Что ж ты сразу не закричала?
– Не смогла…
– Не смогла она. Так и дочку проворонишь, – Екатерина показала глазами на дрожащего ребёнка. – Орать надо, чтоб вся округа услышала, поняла?
– Угу, – Карина кивнула головой и поцеловала дочь в темечко.
– На, – Катя протянула гостье монетки. – У меня больше нет. Сама живу, как бомж. А теперь идите, – посмотрела жалостливыми глазами на истекающего кровью брата и пустила слезу отчаяния. – И что мне с тобой делать, горемыка? Лечат тебя, лечат, а толку – никакого.
Карина поднялась на ноги, помогла встать Насте и одеться.
– Спасибо, Катя, – поблагодарила благодетельницу.
– Иди уже, – бросив короткий взор на гостей, Катя неприлично шмыгнула носом. – Если заплутаешь – приходи, переночевать впущу. Только с собой никого не приводи. У меня здесь не гостиница.
– Спасибо.
– Идите, а то и вас загребут, – сквозь слёзы сказала Катя. – Я ведь тоже не подарок. Просрала жизнь, а теперь… Да, и ментам не попадайтесь! – крикнула вдогонку. – Спрашивали вчера про вас, а я сказала, что не видела!
Карина поблагодарила хозяйку, взяла дочь за руку и вышла на улицу. Шесть часов утра. Куда идти, куда податься? Покрутившись у подъезда, решила направится вдоль по улице: возможно, кто-нибудь согласится подвезти одинокую маму с маленьким ребёнком до трассы, где можно добраться до Москвы на попутках. Недалеко от дома, у пешеходного перехода, она увидела легковой автомобиль с шашечками на крыше и подумала, что водитель, может быть, откликнется на малюсенькую просьбу.
– Доброе утро, – поздоровалась Карина, остановившись у открытого окна со стороны пассажирской двери. – Вы сейчас не заняты?
Открыв заспанные глаза, мужчина немного оторопел.
– А что? – снял кепку и резкими движениями протёр лицо, чтобы проснуться.
– Нам нужно выехать из города, – Карина невольно улыбнулась.
– Куда, из города? – спросонья мужчина не сразу сообразил, что нужно этой молоденькой девушке.
Потянувшись, зевнул, пригладил короткие волосы, провёл двумя пальцами по пушистым чёрным бровям, глядя на своё отражение в зеркале дальнего вида, откашлялся и вышел наружу, чтобы размять ноги.