Без пощады
Шрифт:
Впрочем, с Таней Тамила никогда не позволяла себе никакой наигранной «столичности». Может быть, потому, что столичность тоже приедается. Как осетрина.
Напротив, в ее обществе Тамила старательно делала вид, что они обе остались такими же, какими были на Екатерине, – наивными и простыми. Бывало, она приходила в общежитие к Тане с тугим пакетом вкусностей в правой руке и с тощим пакетом, меченным эмблемой сногсшибательного бутика, в левой. В этом, втором, пакете обыкновенно лежала какая-нибудь кофточка, купленная под настроение, но после забракованная как «не
И тогда они устраивали пир горой с розовым новосветским шампанским, итальянскими сырами и кишиневской черешней.
Пир плавно переходил в вечер воспоминаний и откровенных признаний («А знаешь, Венечка сказал, что у него до меня никого не было! Представляешь?»).
А вечер, как река, медленно впадал в ночной кинозал. Они смотрели по визору комедии, музыкальные передачи и проблемные говорильни, налегая на «Если ты нелюбима» и «Скажи мне правду».
А потом, далеко за полночь, девушки засыпали, крепко обнявшись, на Таниной полуторной кровати, благо обе были худышками. Чтобы утром снова разбежаться по своим неотложным абитуриентским делам.
Вечер в обществе чирикающей без умолку Тамилы отбивал у Тани охоту общаться с кем бы то ни было как минимум дня на три.
И вовсе не потому, что Тамила говорила глупости – хотя глупости она тоже говорила. Просто от своей любви к тишине Таня не смогла избавиться, даже превратившись в жительницу восьмимиллионного балтийского мегаполиса.
Впрочем, по мере приближения последних вступительных экзаменов Тамила навещала ее все реже. Ей приходилось сгонять жир, подтягивать теорию и готовить сольную вариацию из третьего, «черного» акта «Лебединого озера». Для итогового просмотра.
«Если бы ты знала, Танька, какой это ужас! Там трюк на трюке! Три тура с пятой, нога открывается, тур в аттитюд, потом фуэте и две быстрых диагонали!..» – жаловалась Тамила. Таня гладила ее по русым волосам, утешала, а через пять минут будущая звезда балета уже убегала, чтобы вновь появиться только в следующий вторник.
Но заскучать без нее Таня не успела. К ней в комнату подселили основательную девушку по имени Люба. Она тоже поступала – на педагогическое отделение филфака.
Поначалу Таня немного расстроилась – ведь она привыкла считать комнату едва ли не своей собственностью. Но вскоре привыкла.
Как выяснилось, присутствие Любы несло с собой множество неоспоримых плюсов.
Люба отлично готовила и делала это с удовольствием. Лентяйка и белоручка Таня только и знала, что нахваливать кулинарные изыски новой подруги.
Но главное, Люба, отучившаяся в спецшколе с углубленным изучением языков, взялась безвозмездно подтянуть Таню по этим дисциплинам. И тем самым подготовить ее к завальным вопросам экзамена по «Культуре внеземных цивилизаций» – языку и литературе чужаков.
Именно благодаря Любе Таня КВЦ и сдала.
Ей попался билет с вопросом о брачных церемониях чоругов, ракообразных соседях Великорасы.
Надо же, какая удача! Буквально за завтраком они с Любой хихикали как раз над этой темой из обязательного экзаменационного списка!
Войдя в некое подобие медиумического
– После этого жених-чоруг подходит к первосвященнику и, глядя на свою жену, провозвещает:
Да будет сия самка принадлежать мне,а через меня – и отцу моему любезному,и брату моему старшему,и брату моему среднему,и брату моему младшему,и общинникам, знающим труд,и общинникам, знающим веру,и общинникам, знающим оружие.Да будет она принадлежать всем через меня.И пусть свершится сие многократно!– Достаточно, девушка, достаточно! – удовлетворенно хмыкнув, сказала молодая женщина-экзаменатор. – Давайте второй вопрос!
С другими экзаменами Тане тоже повезло, словно бы кто-то там, на небесах, задался целью всенепременно сделать из нее студентку.
Диктант она удачно списала у соседа, большеголового гения с Большого Мурома. А обе истории (Колонизации и России) вызубрила «на шесть» самостоятельно.
Не обошлось и без казусов.
На истории России благообразный профессор с бакенбардами во все щеки задал ей дополнительный вопрос по теме «Государственность и культура Советского Союза: быт, нравы, традиции».
– А знаете ли вы, товарищ Ланина, что такое самогоноварение?
– Чего-чего варение? – переспросила Таня, отчаянно хлопая ресницами.
– Самогоноварение. Вот вы сами мне сказали, что в начале правления Генерального секретаря ЦК КПСС Михаила Горбачева была начата кампания по борьбе с пьянством и алкоголизмом. Верно?
– Н-ну… Сказала…
– Как известно, народным ответом на эту кампанию стал бурный рост самогоноварения. Это в любом учебнике написано.
– Ну… написано.
– Хорошо. Если вы не знаете, что такое самогоноварение, то тогда, может быть, вы знаете, что такое самогон?
– Какое-то лекарство? – робко предположила Таня. – Ну… люди начали варить это лекарство, чтобы им было легче бороться с… ну… пьянством и алкоголизмом? Чтобы организму было легче справляться с абстиненцией. Народные поверья, траволечение… Верно?
Вместо ответа профессор от души расхохотался, пробормотал «эх, молодо-зелено» и, к вящему удивлению Тани, написал напротив фамилии «Ланина» в экзаменационной ведомости «отлично».
Все складывалось как нельзя лучше, и согласно итоговой аттестации по вступительным экзаменам абитуриентка Татьяна Ланина набрала двадцать два балла из двадцати пяти возможных.
Для девочки с захолустной планеты Екатерина это было настоящим подвигом.
Еще неделю Таня ходила павой. Ведь многие коренные земляне прямо на ее изумленных глазах получали двойки, а тройки так вообще шли косяком!
У Тани даже появилось подозрение, что все дело в яйцах мафлингов. «Может, они и на мозг тоже действуют?»