Без пощады
Шрифт:
И в Оперный театр ей пойти не с кем. Не говоря уже о Ялте…
Наконец, пожелай она посетовать, как Тамила, на то, что все мужики сволочи, даже посетовать как следует у нее не получится! Потому что «мужиков» она совсем не знает – ни сволочей, ни херувимов.
Не считать же папу и Кирюху, в самом-то деле?
В школе у Тани не было романов – нежные объятия с мафлингами не в счет.
Но ведь и в университете она тоже ни с кем не познакомилась! А как же молодость, которая пройдет? А как же одинокая старость?
Вдруг
«Да, с личной жизнью нужно что-то решать…»
С такими мыслями Таня встретила свое восемнадцатилетие.
Поэт Воздвиженский вновь появился в Таниной жизни, когда она сдавала третью по счету сессию.
К четвертому экзамену ее гардероб – сплошь состоявший из джинсов с водолазками – насквозь пропылился библиотекой. В их с Любой общей комнате стоял запах трудового пота, такой отчетливый, что даже аромат новогодней елки, подмигивающей гирляндами с подоконника, восторжествовать над ним был не в состоянии.
Впрочем, чему удивляться?
Таня поставила перед собой цель сдать сессию на отлично. И со свойственным себе фанатизмом этой цели добивалась.
После двух экзаменов и без того щуплая Таня похудела на четыре килограмма. Темные корни волос отросли на неприличную длину в три сантиметра. Это было чересчур – не только по придирчивым Тамилиным меркам, но и по снисходительным Таниным. Но где взять время на возню с этим вонючим «Бельком»?
Однажды вечером сердобольная Люба не выдержала.
– Слушай, ну сколько можно зубачить? – спросила она. – От работы кони дохнут. Не в курсе, что ли?
– А варианты? – Таня нехотя оторвалась от экрана планшета, где вращалась похожая на сандвич модель Голубиного Саркофага с планеты Авлида. Она готовилась к последнему экзамену – «Практика полевых исследований».
– Ну… Можно, например, пойти в синемашку.
– Ненавижу синемашку! Пустая трата времени. «Взиу! Ввизззиу! Ч-чух». – Таня небесталанно изобразила стрельбу из чоругского бластера. – Мозги по стенам, ни фига не понятно, но пограничники рулят!
– Не обязательно же на боевики ходить…
– А на что тогда ходить? Может, на мелодрамы? Так они ведь еще хуже! «Я любила тебя! Но ты предал мою любовь! Ы-ы-ы-ы!» Одни сопли… – Голос Тани звучал ожесточенно.
– Можно сходить в кондитерскую, чаю попить с эклерами.
– Я на диете.
– С каких пор, интересно?
– С сегодняшнего вечера, – буркнула Таня. – И вообще, что ты ко мне прицепилась?
– Ну у тебя и хара-а-ктер…
– Какие есть – такие есть!
– Пошла бы хоть погуляла… Может, с кем-нибудь
– Ага. В такую погоду познакомишься, как же… С песиком бродячим, с Шариком. Или с Дружком. А что? Чем не сюжет для мелодрамы? «Таня и Дружок». В конце оба умирают от чумки. – Таня устало уронила голову на руки, но вдруг встрепенулась и нервно добавила: – И, кстати, с чего ты взяла, что я вообще хочу с кем-то знакомиться?
– Знаешь, Танек… Только ты пойми меня правильно… – вкрадчиво начала Люба. – В Великой Конкордии есть такое общество для молодежи – «Чистая земля».
– Слышала. Это которые убирают везде за бесплатно, что ли?
– Да нет, убирают материализаторы. Материализаторы Абсолютной Чистоты. А парни и девушки из «Чистой земли» – они другую чистоту блюдут. Половую, – пояснила Люба. – Я когда в Хосрове была, мне сунули проспект пропагандистский… Там такие лозунги были!
– Лозунги?
– Ага. «Воздержался сегодня – воздержись и завтра!» Или такое: «Кому по силам воздержаться – легко за Родину сражаться!» Они там и среди семейных пар соревнования устраивают. Кто дольше воздержится.
– Ай молодцы, – угрюмо процедила Таня. – Только к чему ты мне все это рассказываешь?
– Да ни к чему. Просто хочу знать, не вступила ли ты, случайно, в ряды общества «Чистая земля»? Не попала ли в сети коварной конкордианской пропаганды?
В комнате повисла неловкая пауза.
Таня тупо пялилась в планшет. Нарядная, праздничная Люба наматывала на шею нежный белый шарф из ангорской шерсти, примеряла у зеркала пушистый берет, тоже белый…
Вдруг Таня резко повернулась к Любе. Щеки ее пылали.
– Ну а что ты предлагаешь, Люб? Что? Вот ты конкретно что-то предлагаешь? Или тебе просто поиздеваться надо мной хочется?
– Издеваться не люблю и не умею. За издевательствами к комендантше лучше обращаться, к тете Клаве. Это раз, – строго сказала Люба. – И я тебе совершенно конкретно предлагаю пойти со мной. Это два.
– А куда это ты собралась?
– В культурный центр «Перископ». На литературный вечер. Мне там Андрюха свидание назначил!
– С каких это пор твой подводник интересуется литературой?
– Литература ему до лампочки, – простодушно ответила Люба. – Просто народу на вечере ожидается много. Вот их группу в полном составе и отрядили, чтобы следили там за порядком. А вдруг господа-поэты вздумают безобразничать?
– А-а, понятно… Так себе и представляю – половина народу пьет портвейн в буфете, а вторая половина употребляет прямо в зале, под чтение стихов. Носы красные, перегаром несет… А бедным кадетам все это карауль!
– Какая же ты все-таки язва!
– Такая уродилась! И если кому-то не нравится, я себя любить совершенно не заставляю! – С этими словами Таня вновь уставилась в экран и с наигранным энтузиазмом принялась рассматривать вторую резную крышку Голубиного Саркофага.