Без права на помилование
Шрифт:
Крайнев решительно встал с кресла и принес из соседней комнаты деревянный макет автомата в натуральную величину.
— Вот! — торжествующе протянул полковник игрушку.
С каким старанием и даже искусством был выпилен из толстой доски автомат! Со всеми характерными деталями. Ложе оббито чеканкой из тонированной меди, на стволе выжжена дарственная подпись: «Командиру комсомольской «Зарницы» 9-й школы полковнику Крайневу В. И. от учащихся 10 «в».
— Я полгода воевал за то, чтобы моим мальчишкам позволили на труде вместо табуреток возиться с автоматами. И что же?
Полковник поднялся. Он не мог сидеть, ему для выражения чувств нужно было движение, простор. Он начал вышагивать по диагонали большого паласа, расстеленного на полу комнаты.
— Директор накануне говорит: «Виктор Ионович, предупредите своих подчиненных, чтобы они... не активничали. «Зарницу» снимает телевидение... Просили кинооператоры». Я не понял вначале: как это «не активничать»? Атака — это же порыв! Это, если хотите, вдохновение!» А он мне: «Пусть они не перепрыгивают через окопы. Добежали — и назад». Как это «назад»? — гремел Крайнев. Это же отступление! Директор свое: «Неважно, кто выигрывает, важно иное: нас покажут по телевидению». Я и вскипел: год готовил ребят, учил, настраивал на победу, а теперь — «неважно, кто победит». Нет, важно! Но директор поговорил с бойцами «Зарницы» без меня. Я только потом узнал, в чем дело. И ребята мои скисли... Мы к месту «Зарницы» сделали марш-бросок. А сто вторая своих «бойцов» привезла на трех «Икарусах». Разбили палатки, расстелили брезенты, сели завтракать. Мамаши — официантками, подкладывают на тарелочки, подливают в стаканчики, бумажными салфеточками слюни «бойцам» утирают. А в это время пять отцов и один дед копали на безымянной высоте для будущих победителей окопы. Дед — участник Отечественной войны! «Бойцы» позавтракали, включили японский магнитофон и через выносные колонки — музыку на весь лес, простите — театр военных действий. Танцевали, пока отцы с дедом рыли окопы. Нет, скажите, майор! — гремел Крайнев. — Кого родила такая «Зарница»?
Иван Иванович полностью разделял возмущение Крайнева. И решил, что играть с Крайневым «в прятки» — не стоит.
— Виктор Ионович, за ваших мальчишек я спокоен. Но есть у меня еще один вопрос. Где и когда вы приобрели цветной телевизор?
Крайнев остановился, как вкопанный, посредине комнаты, словно бы уткнулся на бегу в невесть откуда взявшуюся поленницу. Глаза округлились:
— Это что, так принципиально?
— В некотором роде... Ограбили сельский универмаг, среди прочего увезли четыре цветных телевизора. Вот и интересуемся всеми, купленными в области за последние две недели.
Крайнев растерялся, поскреб пятерней затылок:
— Привез с собою старенький «Темп». Барахло. Надо было давно сменить, да все как-то не решались с женою. Ремонтировал мне его один мастер из телеателье. Два года... Уж навозился! Я только удивлялся человеческому терпению и сноровке. А недели две тому говорит: «Виктор Ионович, все! Больше я к вам не ходок, ищите другого мастера». Я взмолился. Аркаша тогда и говорит: «Купите порядочную вещь, привезли два цветных телевизора. С брачком. Но я дефект устранил, так что — рекомендую». Посоветовались с женою и купили.
— За сколько? — поинтересовался Иван Иванович.
— По государственной цене. Ну, бутылочку коньячку распили...
— А паспорт?
— Никакого паспорта... — Полковник в отставке чувствовал себя мальчишкой, который провинился и его вот-вот высекут. — Аркаша отремонтировал бракованный.
— А координаты этого Аркаши вы можете мне дать?
— Конечно. Телефон мастерской, где он работает. Утром позвонишь — во второй половине дня зайдет.
Иван Иванович записал номер телефона.
— А звать-величать?
— Аркаша — и все. Скажешь: «Мне — Аркашу» — и его позовут. Молодой, — оправдывался Крайнев, — лет тридцать, мне в сыновья годится, так что я отчества не спрашивал.
— Где вы брали телевизор? В мастерской?
— Какая там мастерская! Аркаша сам привез его, установил, опробовал. Полный сервис.
«Если подтвердится, что телевизор — из благодатненского магазина, уж такой окажется «сервис», — невольно подумал Иван Иванович.
— Виктор Ионович, я милиционер, а потому бюрократ... Давайте зафиксируем нашу беседу протоколом. Чистая формальность. Но на всякий случай.
Полковник в отставке крякнул недовольно:
— Ордена-то у вас, майор, вижу, боевые. А пошли служить в милицию.
— Потому и пошел в милицию, что ордена боевые, — невесело ответил Иван Иванович. — Вы вот возмущались: мол, жрет наши идеалы мораль с двойным дном. И я не поручусь, что со временем кому-нибудь из учеников сто второй школы однажды не покажутся рамки коммунистической морали слишком узкими для их «ищущей» натуры. Ну и расширяют эти рамки... Купил ворованный телевизор за полцены, продал «хорошему человеку» — по государственной. Так вот, одни пишут заявления: «Знать не желаю такой дряни, я — порядочный!», а другие возятся с этими «творческими натурами» и перевоспитывают.
— Извини, майор, — сказал Крайнев уже совсем иным тоном. — Уел ты меня по части заявления. На фронте кем был?
— Истребителем танков.
— Специальность гвардейская! Я тоже хлебнул, только на ниве борьбы с бандитизмом.
Иван Иванович почему-то вспомнил трагическую судьбу Голубевой и ответил:
— На фронте наши жертвы оправдывала будущая победа. А в наши дни, чем оправдать жертвы? Какими слезами их оплакивать? Как объяснить себе и другим?
Телевизионный мастер Аркаша — это Аркадий Яковлевич Куропат-Магеланский, тридцати лет, ранее не судимый, женат, имеет на иждивении мать, жену и дочку. Проживает: поселок Семеновка, Задворный переулок, дом 7.
На первую беседу Аркадия Яковлевича пригласили в кабинет к директору телеателье, который дал Куропат-Магеланскому самую лестную характеристику: ударник коммунистического труда, член ДНД. Словом, образцово-показательный специалист, гражданин и семьянин.
Иван Иванович был в повседневной форме розыскника — простенькая рубашка навыпуск, дешевые легкие брюки, босоножки... Но Куропат-Магеланскому он представился по всей форме, еще и удостоверение личности показал, чтобы в дальнейшем никаких разговоров на тему: «Не знаю, с кем имею дело» — не возникало. Это был выхоленный молодой человек с остренькой бородкой Иисуса Христа. Длинные, рыжеватые волосы по самой последней моде — до плеч. В отвороте черного халата, в котором работал мастер, виднелась белая гипюровая рубашка.
Куропат-Магеланский чуть прищурил карие глаза, от чего стал похож на гоголевского цыгана, который торгует на базаре кобылу.
— Аркадий Яковлевич, вам о чем-нибудь говорит фамилия Крайнев Виктор Ионович?
Куропат-Магеланский задумался. Секунд пятнадцать-двадцать размышлял. Когда настороженно молчат два собеседника — это длится очень долго, почти бесконечно.
Иван Иванович заинтересованно ждал.
— Да... — промямлил Аркадий Яковлевич, — что-то припоминаю... Видимо, я ему ремонтировал когда-то телевизор.