Без права на развод
Шрифт:
— Это была подводка. Ладно, тогда обсудим после. Солнышко, теперь можно.
— Дя?
— Да.
Кира радостно всплёскивает ладошками. Сползает с колен отца и бросается в сторону детской.
Муж наблюдает за всем настороженно. Чувствует, что я что-то знаю? Чёрт. Надо быть аккуратнее.
Но всё же приятно. Пусть теперь постоянно боится! Потому что нельзя ходить налево, оскорблять меня, а потом делать комплименты.
Дочь возвращается быстро, хотя шагает очень медленно. Бережно несёт
Тот обречённо смотрит на меня, даже не пытаясь вырваться из рук малышки.
Конечно, я сотню раз объяснила дочери, как нужно вести себя с животными. Контролирую это. Но котёнок уже смирился, что его катают на ручках.
— Кот?! — Рома сжимает вилку со всей силы. — Серьёзно, Юль?
— Угу, мальчик, — пожимаю плечами. — Поэтому нам нужно обсудить, что делать с ним. Кастрировать или нет?
— Я предпочитаю вариант не оставлять.
Рома был против животных дома, и мы никогда их не заводили. Слишком много шерсти и проблем.
Но мы с Кирой сегодня гуляли возле птичьего рынка, где продавали различных питомцев. Мне нужно было успокоиться, а дочь радовалась возможности пропустить садик.
И когда мы увидели этот комочек белой шерсти — не смогли пройти мимо. Кира затормозила, не хотела двигаться.
— Минуточку, — настойчиво требовала, остановившись у клетки. — Маленькую минуточку.
— А хочешь — возьмём? — предложила я неожиданно.
— Правда? Дя!
Теперь дочь счастлива, а муж медленно закипает. Я взглядом даю понять, что это Кира захотела.
У нас с Ромой одна слабость — наша малышка. Отказать ей очень сложно. И хотя мы стараемся не баловать, но получается с трудом.
— Солнце, — муж спускается на пол, заглядывает в глазки. — Помнишь, мы говорили с тобой об этом? Кот это большая ответственность.
— Снеек мой!
— Снежок? Понимаешь, у Снежка есть мама. Думаю, она скучает по нему. Давай…
— Нету! Дядя сказал, что нету мамы. Но есть брат! Может, заберём к себе брата?
— Кхм. Пожалуй, Снежка нам будет достаточно.
Рома проигрывает эту битву всухую. Обречённо поднимается.
Снежок вырывается из рук малышки, даёт дёру куда-то. А Кира следует за ним, едва не сшибая вазон.
Я подскакиваю, но муж уже реагирует. Киру перехватывает, вазон ловит. За секунду. А через ещё одну — мы остаёмся вдвоём.
Именно этого я и боялась. При дочери держаться легче. Она ведь не должна слышать наших ссор.
А мне так хочется закричать.
Бросить тарелку ему в лицо.
Нет, весь сервиз!
Посмотреть, кто тогда будет не таким красивым.
— Прости, Ром, — шепчу вместо этого. — Но я, как и ты, не смогла отказать.
— Я всё понимаю, — муж подходит ближе, останавливается за моей спиной. — Но лучше бы ты предупредила.
— Сюрприз, — пищу.
Потому что он укладывает ладони на мои плечи, наклоняется близко. Меня воротит от того, как его дыхание щекочет шею.
Можно люто возненавидеть человека за один день?
Не смей ко мне прикасаться, любимый!
Кто знает, где твои руки были!
— Ты сегодня прекрасно выглядишь, — муж будто хочет добить меня. Целует в щеку. — Может мы с тобой…
— Мам! Снеек сломал пульт.
Мы с мужем мигом оказываемся в гостиной. Рома вставляет батарейки обратно, а я объясняю дочери, что спихивать всё на кота нельзя.
После мы обустраиваемся на диване, пока малышка играет на полу. Двигаюсь подальше от мужа, стараюсь собраться.
Раньше такие семейные вечера казались прекрасным завершением дня.
А теперь я сбежать хочу.
— Я хотел с тобой поговорить, Юль…
— Да, я с тобой тоже.
— У тебя важная тема?
— Ага. Развод.
— Какой развод?
Рома вскидывается, резко садится. Стараюсь скрыть улыбку, листаю ленту в соцсети. Мужчина тянется к воротнику. Резко вздыхает, понимая, что тот и так расстёгнут.
Пожалуй, надо заканчивать. А то мой муж словит сердечный приступ до того, как ему исполнится тридцать.
Но забавно, что Рома так волнуется. Кажется, с утра он был куда увереннее? Или всё дело в том, что с другом быть смелым легче?
— Развод Юриных, помнишь их? — спрашиваю безразлично. — Мы были на их свадьбе, и они ещё подарили Кире ту жуткую куклу.
— Мы видели их пару раз за всю жизнь. Какое дело мне до их развода?
— Мы должны принять сторону.
— Сторону?
— Конечно. Они разводятся, нельзя дружить с ними двумя. Тем более что он ей изменил.
Рома зависает. Если бы я могла заглянуть в его голову — точно бы увидела, как шестерёнки в его мозгу крутятся.
Да, милый, после развода пострадавшая сторона всегда получает больше поддержки.
— Или ты хочешь его поддержать? — хмурюсь. — Ну, если так…
— Нет, не хочу. Мне всё равно. Не всё равно, — поспешно исправляется. — Юль, я их почти не знаю. Конечно, принимаем сторону жены. Но не думаю, что это важно.
— Это всегда важно, Ром. Если мы вдруг поддержим изменщика, то что это скажет о нас?
— Ничего хорошего?
— Именно.
Я думаю, это займёт мужа на некоторое время. Пусть теперь побегает, попробует обелить себя в чужих глазах.
Ведь все наши друзья — общие. Либо с университета, либо с работы. За шесть лет брака и девять лет отношений — уже нет «его» и «мои».
В любом случае после развода сыграет женская солидарность. Никто не поддержит изменщика. А даже если попытается — жёны быстренько вставят мозги на место.