Без права выбора
Шрифт:
Не знаю, чем руководствовалась, когда решилась на этот шаг. Эмоциями? Такими же, как и он, когда втаптывал меня в грязь несколько минут назад? Я будто находилась в бреду. Тем не менее прекрасно понимала, что совершаю глупость. Мельком взглянув на Марата, который направился к охраннику, стоящему у ворот, я открыла дверцу с водительской стороны и потянулась рукой под сиденье. Я знала, что там у него спрятан запасной пистолет. К моему счастью, он был на месте. Схватив оружие, я побежала в дом.
— Стой, дурочка! Стой! – донесся в спину грозный голос Марата, но мне уже было все равно.
Родионов сам говорил, нельзя
Вбежав по лестнице на второй этаж, я толкнула ногой дверь в кабинет. Родионов стоял у окна с бутылкой в руках. Повернулся и уставился тяжелым, черным взглядом мне в лицо, а затем опустил глаза на пистолет в моей руке. Приподнял уголки губ, оскалившись в волчьей улыбке.
— Решила заработать сверху, Катя? Так значит, я не ошибся в тебе? – хмыкнул он, а в голосе прозвучала горечь.
Подняв пистолет, я прицелилась, как он учил меня. Руки дрожали, а сама я едва стояла на ногах. Не собиралась никого убивать, но хотела, чтобы он прочувствовал, каково это, когда ты беззащитен со всех сторон, а тебе наносят удар за ударом. В горле стоял комок, а в глазах без конца собиралась влага и мешала четко видеть его лицо. А еще мне было холодно и одиноко в эту минуту, пока в голове вспышками мелькали все наши проведенные вместе ночи и то, как он сводил меня с ума своей нежностью и лаской… Все это было теперь перечеркнуто. Смотрела в красивое мужское лицо, на котором застыло холодное выражение, и медленно умирала. Я бы многое отдала, чтобы повернуть время вспять и не допустить развития подобных событий. Он думал, что встретился с врагом лицом к лицу? Но он сам был себе единственным врагом.
— Ошибся, Дима. Ты во всем ошибся. Я не буду в тебя стрелять, но знай, именно ты заслуживал той пули тем вечером в ресторане, – дрожащим и срывающимся голосом произнесла я. – Ты, а не я. Ты не имел никакого права забирать меня к себе. Гуманнее было сразу посадить в тюрьму, а еще лучше отдать врагам и не позволить мне полюбить такое чудовище, как ты. У тебя сильно развит дух соревнования, ты привык играть по-жесткому. Ты… – я многое хотела ему сказать, но договорить не успела.
Ощутив в области шеи резкий удар, я обмякла. Силы на борьбу в организме кончились, и я провалилась в черную пустоту.
Долго бродила по темным лабиринтам, искала выход на свет, но без конца натыкалась на черные глаза Родионова, которые смотрели на меня с презрением и грустью. Приоткрыв веки, я поморщилась от яркого света и схватилась за виски, пульсирующие от боли. В ушах стоял звон. Уловила знакомый запах и повернула голову, встречаясь с застывшим взглядом Родионова. Что-то нечитаемое промелькнуло в его глазах, он приблизился к кровати, а у меня подскочил пульс и закружилась голова.
— Останешься здесь, пока тебе не станет лучше, а я не улажу свои дела, – тихо произнес, сканируя мое лицо внимательным взглядом. – Марат выключил тебя, думая, что ты собиралась меня убить. Ты поступила очень глупо, потому что мои люди стреляют на поражение в таких ситуациях.
Намекал, что
— Я чувствовала себя живой рядом с тобой, красивой, особенной, защищенной... Такого никогда и ни с кем не испытывала. Именно ты вытащил меня из черной дыры, в которой я была, а теперь там, где нахожусь сейчас мне очень холодно, одиноко и больно… – на эмоциях выпалила слабым голосом, но тут же об этом пожалела.
Только сейчас я обратила внимание, что Родионов выглядел так, словно несколько часов без устали разгружал неподъемные вагоны. Он ничего не сказал в ответ, развернулся и вышел за дверь, а спустя минуту в комнате появился врач. Все время, пока доктор меня осматривал и задавал вопросы, Марат стоял в дверном проеме и не сводил с меня гневного взгляда.
— На хрена ты с пистолетом бросилась на него? – рявкнул он, когда врач покинул стены спальни. – Совсем мозги поехали, да? Я думал, ты всерьез захочешь в него выстрелить, а ты даже с предохранителя оружие не сняла!
— Можно потише? – поморщилась от боли и закрыла глаза, чувствуя, как меня тошнит.
— Не рассчитал с ударом. Извини, – сухо произнес он. – Я же пристрелить тебя мог! Ты это понимаешь?
Неужели я выглядела так плохо, что заслуживала извинений? Но мое сотрясение пройдет, а что будет с сердцем, которое едва билось?
— Я не собиралась его убивать и совершенно не представляю, откуда взялись эти деньги. Я не принимала участия в покушениях, – произнесла пустым и равнодушным голосом, смотря сквозь Марата, чувствуя выжженную пустыню в душе.
Все внутренности сжимались в тугой узел от осознания, что мечты были разрушены. Я влюбилась в Родионова, и это была моя самая большая ошибка –подарить сердце бесчувственному дьяволу.
— Хватит! – охранник закатил глаза. – Скажи, ну кому просто так платят такие огромные бабки? Мне жаль тебя. Так глупо попалась, – хмыкнул он. – Родионов впервые столько телодвижений устроил ради бабы. Дура ты, Катя. Даже я начал верить тебе, хотя ведь с самого начала считал, что ты причастна к тому дерьму.
— Уходи, – попросила, не в силах больше выслушивать этот бред, но он даже не сдвинулся с места, продолжая буравить меня сердитым взглядом. – Ты не мог сильнее меня приложить, чтобы больше не пришла в себя и никого из вас не видела? – жаль, у меня не было под рукой ничего тяжелого, чтобы бросить в него. – Уходи! – громче повторила я.
Он развернулся и, наконец-то, вышел из комнаты, закрыв меня на замок. Я снова была пленницей? Или Родионов боялся, что я теперь вместо пистолета прихвачу нож с кухни и ворвусь к нему в спальню? В таком случае он глупец. Я не убить его хотела, а показать, как он заблуждался на мой счет и как это больно, когда самый близкий тебе человек плюет в душу и топчется там ногами.
Свернувшись калачиком на кровати, я залезла под одеяло с головой и закрыла глаза, из которых потекли слезы. Сглупила лишь в одном: мне не следовало влюбляться в мужчину. Как и не следовало возвращаться с пистолетом в его кабинет, потому что легче и проще было оказаться сейчас вдали от него, чтобы больше никогда не видеть, а еще лучше не знать о существовании такого жесткого и циничного человека, которому наплевать на чувства других.
44