Без шума и пыли
Шрифт:
Коридор первого этажа освещали две слабенькие лампочки, висевшие в начале и в конце.
Споткнувшись о порванный линолеум, Лапа вполголоса выругался.
Дверь в кабинет технической учебы закрывалась на простой гвоздик, который был вбит вверху дверного косяка.
Первую мину установили, засунув ее в разрезанный пополам двигатель внутреннего сгорания, красовавшийся посередине кабинета.
Отщипнув кусок пластида, Лапа вставил в него взрыватель и засунул в макет настольного токарного станка.
– Ловко у тебя получается! – заметил Филарет, устанавливая светозвуковую гранату на растяжке к входной двери. Теперь оставалось только привести гранату в боевую готовность.
– Срочную взрывником оттрубил, – пояснил Лапа уже в коридоре.
– Понятно. Теперь открой решетку воздуховода и кинь туда кусочек пластида! – попросил Филарет.
Свет луны ярко освещал коридор, по которому они двигались.
– Насколько я понял, эти все взрывные устройства муляжи. Только светозвуковые гранаты с радиовзрывателями рабочие. Для чего это тебе надо? Ведь если поймают, меньше чем пятнашку не дадут! Сейчас идет война с террористами, а тут такой живчик, как ты, на котором можно и орденок, да и следующую звездочку на погоны поиметь, – сам с собой вслух рассуждал Лапа, засовывая пластид в самые необычные места: под дно огнетушителя, в цветочный горшок с геранью, за фанерный стенд, висящий на стене.
– Заводу спустили срочный заказ. Заказ «левый», вот они в субботу и воскресенье должны будут выполнять. Мне поручили сорвать работу в субботу и воскресенье, желательно с манифестацией. Никто ведь не поверит, что завод заминирован, пока не взорвется первый заряд. Пока саперы проверят весь завод, как раз пройдет минимум три дня. Пара зарядов настоящие. Мы их спрячем на свалке. Там они никому не принесут вреда, – объяснил Филарет, устанавливая взрыв– пакет в комнате мастеров на первом этаже.
– Давай свою бутыль с фосгеном! – предложил Лапа.
Вытащив из сумки бутыль темного стекла, он установил ее на верхней перекладине швабры и осторожно стал закрывать за собой входную дверь.
Захлопнув дверь, они услышали, как со швабры упала и разбилась бутыль с трихлорэтиленом.
Сладковатый запах чувствовался даже на улице.
– Пошли скорее отсюда! Мне совсем не хочется отравиться! – поторопил Лапа.
Выскочив на тропинку, они свернули вправо. Громада механического цеха появилась сразу за гальваническим цехом, ощетинившимся десятками труб.
– Что это за ежик такой? – поинтересовался Лапа, внимательно рассматривая невысокое одноэтажное здание, по периметру которого стояли вентиляторы, тянущие трубы в цех.
– Это гальванический цех. В нем производят покрытие одного металла другим.
– Давай его взорвем! – предложил Лапа, радостно потирая руки.
– Нельзя! В воздух поднимется такое количество вредной химии, что можно половину города отравить. Надо строго выполнять задание, без отсебятины. Люди, которые дают серьезные деньги, шутить не любят! – немного постращал Филарет Лапу, который стал проявлять ненужную инициативу.
На воротах механического цеха висел навесной замок размером с мужской кулак.
Хмыкнув, Лапа поковырялся в нем и побежал минировать станки.
Станки ровными рядами стояли, как солдаты на плацу.
Отдельной шеренгой стояли токарно-винторезные автоматы, сверкая отполированными направляющими, в которых лежали металлические прутки.
Горделиво высились фрезерные станки, отделенные от остальных метровым свободным пространством.
Шлифовальные автоматы походили на разжиревших купцов, пьющих чай, и совсем уже лордами в своих замках высились координатно-расточные станки за проволочными загородками. Двери в эти загородки были закрыты на висячие замки.
Филарет прямо напротив окна установил «Зарю» с радиовзрывателем и начал рассовывать куски пластида по помещению, пряча в самые неожиданные места.
Лапа подбежал к Филарету и, осторожно забрав у него сумку, понес ее через весь цех, держа впереди себя на вытянутых руках.
Заводская свалка начиналась сразу за вторыми воротами механического цеха.
– Те, кто тебе продал такие взрыватели, или сами лохи, или хотели тебя подставить! Это же самоубийство – работать с такими взрывателями! – комментировал Лапа, минируя старый «кразовский» мотор, лежащий в самом начале свалки.
Дальше лезть они не захотели, опасаясь сломать себе ноги.
Если территория завода напоминала иллюстрацию к научно-фантастическому фильму, то свалка могла служить декорацией к фильму ужасов. Старые станки, оборудование, разрушенные бетонные блоки вперемежку были навалены друг на друга, образуя гору метров тридцати высотой.
– Сумку со всем своим барахлом оставляй здесь. Она может в любой момент рвануть. Хватит испытывать судьбу. Вот твои листовки, можешь их раскидывать где хочешь! – негромко сказал Лапа, осторожно отходя от сумок.
– Там еще бутылка с трихлорэтиленом, – напомнил Филарет.
– Есть желание рисковать жизнью – бери. Только сначала дай немного денег, а то взорвешься, и деньги пропадут! – сказал Лапа, становясь за огромным бульдозером.
Разбросав листовки по территории завода, они вылезли из дыры в заборе и остаток бумажек раскидали снаружи, усыпав тротуар, дорогу и даже часть автобусной остановки, на которой в эти предутренние часы никого не было.
– Давай заранее подойдем к месту встречи с водилой и посмотрим, как там наш благодетель себя ведет. Слишком ты при нем бабками сорил. Глаза у него завидущие, – высказал Лапа просьбу.
– Но он же похож на человека, – попробовал оправдать водителя Филарет.
– Это только в сказках и хороших книгах бывает, что герой перевоспитывается. На самом деле, кто зону прошел, тот конченый человек. Зона воспитывает в тебе один закон: «Человек человеку волк». На зоне жизнь, как в курятнике: «Клюй ближнего – гадь на нижнего!» Что-то мне сдается, что наш доблестный водила должен приехать с дружками, которые кинут приезжих лохов, когда те возвратятся с добычей после дела.
– Возможно и другое. Они сейчас на хате и потрошат Эмму с Чепцом! – озабоченно сказал Филарет.