Без сожалений

Мэтьюсон Р. Л.

Ничего не помогало, и он был близок к тому, чтобы согласиться с той медсестрой, убежавшей в слезах, что она, возможно, права. И когда Джошуа вдруг спросил тихим голосом, может ли он понаблюдать за тем, как медсестра меняет капельницы, Крис проигнорировав вежливый отказ медсестры, предложил Джошуа взобраться на кровать, чтобы он мог рассмотреть получше.

После краткого колебания Джошуа сел на кровать, а Крис чуть не заплакал от облегчения. Джошуа наклонился ближе к его ногам и спокойно наблюдал, как женщина меняет капельницу. Через несколько дней Джошуа расспрашивал о каждой проволоке,

трубке и части оборудования в палате.

Когда несколько медсестер отказались отвечать на вопросы Джошуа, Ефраим выгнал их из комнаты сына и в течение часа нанял двух частных сиделок, которые были более чем рады ответить на вопросы Джошуа и даже разрешили ему трогать вещи.

Джошуа постепенно становился тем беззаботным ребенком, которым всегда был. Но после того, как Крис выписался из больницы, он осознал, что его братишка нашел свою истинное призвание.

Малыш не мог насытиться образовательным каналом или интернетом. Если это было что-то о медицине, Джошуа хотел прочитать это или посмотреть. Чёрт, Крис едва смог удержать малыша от "ассистирования" своему отцу, когда у Медисон отошли воды.

Малыш был чертовски умным, одаренным и искренне хотел помогать людям.

Никого не удивило, когда Джошуа окончил среднюю школу на год раньше или, когда заявил о своем желании стать врачом. В течение многих лет он оставался единственным, кто латал Криса и любого приходящего Защитника, когда случалось какое-то дерьмо, и они приходили домой слегка окровавленными и раненными.

Все удивились лишь тогда, когда раскрылись планы Совета на таланты Джошуа.

Почти в семнадцатилетнем возрасте Джошуа подписал контракт с Советом Защитников, по которому обязался на них работать. Во время учебного года он старался изо всех сил получать хорошие оценки и работал стажером одного из хирургов Защитника в Бостоне, где и учился.

Летом он отправился в Европу и обучался у нескольких самых старейших врачей мира, – Защитников, которым почти исполнилось двести лет – и они научили его всему, что знали.

До сих пор трудно поверить, что менее чем за год, Джошуа смог стать очень хорошо обученным врачом, работающим на Совет. После всего того, что жизнь свалила на паренька, он поднялся на вершину, и Крис не мог не гордиться им. Его по-прежнему удивляли родные, которым как и ему, жизнь дала фиговый старт, и они добрались до верха, особенно его младшая надоедливая сестра, которая просто умирала от желания заставить его поговорить с ней.

Он знал этот невинный "я ничего не замышляю" взгляд, которым она смотрела на него сейчас, пока рассеянно играла с небольшим кинжалом в руке.

– Очень красивый, – сказала она, предлагая ему кинжал.

– Забирай, – буркнул Крис, продолжая атаковать манекен, который не дотянет до следующей ночи.

– Спасибо, – поблагодарила Джил, вернув кинжал обратно в ножны и положив его на стол поближе к себе.

– Пожалуйста,– пробормотал он, мысленно задаваясь вопросом, когда же она перестанет нести чушь и перейдет к делу.

– Ты не хотел бы потом со мной перекусить? – спросила она, вероятно, надеясь отвлечь его едой, пока закидывает вопросами.

– Нет, и тебе не стоит выходить на улицу во время полнолуния. Мы, знаешь ли, не позволим

тебе выйти отсюда до восхода солнца.

– Я и не собиралась выходить одна. Я предложила тебе пойти со мной, – фыркнула она.

Он согласился, неохотно кивнув.

На мгновение Джил посмотрела на него, её глаза очень медленно сузились, пока он продолжал лупить обречённого манекена и ждал её контрольного щелчка.

Ему не пришлось долго ждать.

– Думаю ты должен дать ей шанс, – выдала она наконец.

– Не вижу смысла. Она слаба и безнадежна,– отрезал Крис, сделав хук слева по манекену и выбив огромный кусок его башки.

– Но она твоя пара, Крис, и насколько мне известно, твоя единственная пара, – напомнила Джил тем ласковым тоном, который она сотни раз применяла в общении с женщинами из приюта, где работала.

– Что ж, полагаю, не единственная, потому что она первым делом с утра пораньше убежит отсюда, – ответил он, пожимая плечами, словно ему было все равно. Всё, что ему хотелось – это пойти наверх и потребовать имя каждого парня, который когда-либо касался её так, чтобы он мог выследить их и оторвать им грёбаные головы.

Не то чтобы она была невинной жертвой во всём произошедшем. О, нет, чёрт возьми. Иззи оказалась далеко не невинна. Она позволила другому мужчине касаться её, касаться того, что по праву принадлежало ему, хотя он знал, что она не испытывала ни грамма сексуального желания с теми мужчинами. Защитники-женщины, также как и мужчины, в этом отношении были прокляты, и Крис знал наверняка, что она не была влажной ни для кого из мужчин, которым позволила прикасаться к себе.

После её небольшого объявления наверху он стал одержим желанием выяснить правду. Это его немного напугало, так что ему пришлось заставить себя успокоиться и сосредоточиться в первую очередь на деле Защитников, хотя всё, чего он желал – это выяснить, говорит ли она правду. Он понимал, что мог бы спросить у отца, была ли она девственницей, так как это одна из вещей, которую его отец мог с расстояния унюхать в человеке, но он хотел услышать это от неё.

Когда она ответила ему так, будто ничего особенного не произошло, Крис решил, что она не лучше его матери, которая трахалась с кем угодно до тех пор, пока ей удавалось с них что-то получить. А Иззи ничего не надо было от этих мужчин, но она продолжала с ними спать. Как только до него дошло, что из себя представляла Иззи, в его голове сразу прояснилось, а эрекция, которая представляла угрозу его здравому рассудку, к счастью, спала. Теперь он будет умнее. Он понимал, кем она была, и это осознание только больше прибавляло ему решительности отправить её куда подальше от себя и как можно скорее.

Джилл тяжело вздохнула, пока собирала свои рыжие, почти каштановые волнистые волосы в хвост.

– Ты не мог бы рассказать мне, почему не хочешь дать ей шанс?

Она говорила тихо, но благодаря своему слуху Защитника, он мог слышать её поверх звуков, издающихся при соприкосновении его кулаков с манекеном. Временами эта способность была словно дар божий, но прямо сейчас она, как заноза в заднице.

– Мне не интересно это обсуждать, Джил, – сказал он, надеясь, что она наконец смирится и оставит его в покое.