Без тормозов
Шрифт:
— Я не виновата, — удалось разобрать между ее рыданиями.
— В ваши обязанности входит следить за малышами, — холодно произнес представитель закона. — А вы проходите, присаживайтесь.
— Что с моим сыном? — неспециально повышая голос, требовательно спросила.
— В этом нам предстоит еще разобраться.
— Что. С. Моим. Сыном? — уже не контролируя себя, просто заорала.
— Успокойтесь. Гена, воды, что ли, ей налей, — предложил полицейский своему напарнику. Я только сейчас заметила
— Я. Не. Хочу. Воды, — отрезала. — Я. Хочу. Знать. Где. Мой. Сын?!
— Этого мы не знаем, — все также спокойно продолжил мужчина. — Вам разве не сказали, что он пропал?
— Я не виновата, — снова всхлипнула Анна Петровна.
— А кто виноват?! Вы отвечаете за детей, — строго выговорил ей полицейский. — Давайте еще раз, когда вы его видели в последний раз…
— НЕТ!!! — до меня не сразу дошел смысл сказанного полицейским. А вот когда дошел, начала медленно оседать на пол. Упасть мне не дали, подхватил второй представитель закона. Легко подхватил и помог присесть на детский стульчик.
Прошло около часа прежде, чем я адекватно стала воспринимать реальность. Детсадовской медсестре пришлось вколоть мне двойную дозу успокоительного, потому что у меня началась истерика, когда мне сообщили о том, что Макар пропал.
Пока меня приводили в чувство, успели приехать другие родители. Оказалось, что деток допрашивать можно только в присутствии родителей. Степан Малышев и Коля Полежайкин видели, как мой сын разговаривал с каким-то дядей БОМЖом, как они охарактеризовали избитого и грязного, явно не по погоде одетого мужчину. Все. С тех самых пор никто Макара не видел.
Глава 25
Захар
Часы показывали вторую половину дня, а на улице начало уже темнеть. Я долго торчал в ванной, моя голову и брея небольшую щетину. Нужно было попросить убраться и поэтому, пока чистил зубы и полоскал рот, я позвонил хозяйке. На мою радость она обещала решить вопрос сегодня до восьми вечера. В комнате был форменный беспорядок, к счастью это ненадолго, к нашему возвращению здесь будет всё блестеть.
Вышел в зал в чистой рубашке и одетым поверх неё коричневым шерстяным джемпером. В черных джинсах я стоял перед сыном, который успел даже очень поразиться моему облику.
Теперь я выглядел презентабельно. И мог вывести сына в город. Я до сих пор пребывал в состоянии шока. У меня был сын, а я не знал. Точнее избегал этого знания. Это будто ты всё время дышал не в полную грудь. Будто лёгкие никогда и не знали этого глубокого вдоха. Нужно было нырнуть в прорубь или забраться на снежные склоны, чтобы увидеть, какого это ДЫШАТЬ, что ТЫ — это не ты, а кто-то другой.
«Какой была бы моя жизнь, будь я отцом с первого его вздоха?», — думал я,
— Ну, как я тебе? — я повернулся по кругу, расставив руки в стороны.
— Прямо, как с фото. Теперь ты человек…
— Я и был им… просто забыл. Иногда люди склонны терять память. Слышал о таком?
— Неа, мы поедем кататься? — вскочил с дивана Макар.
— Точно, только не на моей машине. Я плохо себя чувствую. Нас повезет дядя на черном Мерседесе, — взъерошил волосы сына.
— А покушать? — расстроился малой.
— Это точно в силе. Только сначала найдем тебе лучшую куртку в этом Мухосранске.
— Не надо лучшую, тёплую.
— Самую лучшую и тёплую, — говорил я связками, на которые рассыпали металлическую стружку.
— Ага! Быстрей! И мороженое! — запрыгал малыш.
— Будет тебе мороженое, сходим в парк, покатаемся на машинках и в тире постреляем. Стрелял?
— Мама покупала мне только пистолеты, но они без пулек, — сказал парень, куртку которого я вынужден был все-таки одеть вновь.
— Вот узнаешь, как стрелять из пневматического ружья. Надо и шапку купить, эта так себе.
— Её связала тётя, — сказал сын, теребя свою вязаную шапку в руках.
— Мощно, но у тебя будет не одна шапка, Мак, — сказал я, и одел эту шапку на него, щёлкнув мягко по носу Макара с улыбкой.
— Почему Мак?
— Потому что у крутых пацанов звучные и крутые имена. Мак, Зак, — показывал я пальцем то на него, то на себя.
— Я крутой? — заулыбался сын.
— Второй после меня. Пошли, нас ждут.
— Бежим! — рванулся к двери шкет.
— Мак, стой! Не отходи от меня, лады? Крутые парни ходят вместе, — показал я ему большой палец вверх.
— Да, Зак! — сын сам одел свои дутые ботинки, которые тоже видали виды.
— Ботинки тоже купим тебе крутые, — почесал я затылок и оделся сам. — Давай руку, Мак. Чтобы не было от меня ни на шаг, хорошо?
— Да! — закивал малыш и вложил в мою ладонь свою крохотную.
Я зажмурился и быстро отвернулся, открывая дверь. У меня слёзы навернулись на глаза, но я сдержался. Снежный не плачет уже давно, я наверстаю упущенное.
«Кое-кто за это ответит», — ругался я себе под нос.
Всю дорогу до местного торгового центра мой сын метался по салону, словно, селёдка, смотря по сторонам. Я не мешал, пусть мелкий полюбуется. Мы вошли в здание, и ребенок вжался в меня.
— Мы сюда не ходим, мама говорит, здесь дорого, — держал сын меня за штанину.
— С сегодняшнего дня ходишь со мной. Держись меня! Я «дорого» не боюсь.
— Ну, хорошо, — расхрабрился малыш.
Я сам взял его за руку и повёл в детский отдел, где должно было быть всё.
Продавщицы быстро обступили меня и Мака.