(Без)условная любовь
Шрифт:
— Нацеловалась? — Марина в дом зашла с Котом, Андрей же на пороге остался, дождался, пока довольная Катя подойдет… Глаза горят, в волосах — трава, щеки красные, в пятнышко… Идеальная.
— Не бурчи, а то папу натравлю… — а еще за словом в карман не лезет… И знает, чем пугать…
Марк будто чувствовал — стоило Андрею с Катей в дом зайти, он из кухни показался…
— Мне сказали уже, что целовать тебя нельзя. Он же пес, Коть… А тебе же не пять лет… — мужчина с укором на дочь глянул, она же только язык показала, а потом в ванную помчала — смывать следы собачьей любви.
Андрей
— День добрый, — Андрей руку протянул, приветствие выговорил. Таким тоном, что самому смешно стало — грубоватым, серьезным… Годков так на сорок…
— Добрый-добрый… — и Марк таким же ответил. Они замялись, оба чувствовали себя слегка неловко…
— Вы давно нас ждете? — Андрей больше для проформы спросил, чтобы не молчать, пока переобувается.
— Да нет. С полчаса буквально… Мясо жарить начали. Вы вовремя…
Веселов улыбнулся невольно. Все же Марк Леонидович старался, это чувствовалось. Мог ведь и наехать, что они опоздали как всегда, но нет. «Вовремя»…
— Чего вы тут стоите? Помогайте на стол накрывать! — от необходимости и дальше разговор развивать мужчин спасла Марина. В коридоре показалась, рукой махнула, каждому по стопке тарелок вручила, отправила в беседку…
— Надо будет расширять, — в ней Леонид колдовал над мясом, по двору носились дети, Снежана с Мариной хозяйничали на кухне.
Трое мужчин на стол уставились. Тот, за которым с каждым годом все меньше свободного места оказывалось. Семья Самойловых росла. И члены семьи тоже росли…
— Расширим, бать, не проблема, — Марк похлопал отца по плечу, улыбнулся. — К следующему году сделаем, думаю…
Андрей хмыкнул, яблоко со стола взял, грызть начал… Любопытно стало, а на сей раз ружье спрятали? Да и вообще, как почти дедушка новость-то воспримет?
Помыв руки, лицо, отряхнув одежду и вытащив из волос все лишнее, Катя спустилась на кухню. Тут пахло… Чем только не пахло. А ей повезло — токсикоз не мучал, по крайней мере, пока. Поэтому можно было там схватить, тут куснуть, здесь попробовать…
Она пользовалась своим статусом любимого, пусть и выросшего ребенка, на которого максимум посмотрят укоризненно… И было совершенно не стыдно. В конце концов, на то это и считается домом, чтобы здесь тебе прощали капризы, а еще любили — безусловно и от всей души…
— Как вы? — Катя задала вопрос Марине, которая отвлеклась наконец-то от стряпни, руки полотенцем вытерла, улыбнулась нежно.
— Воюем потихоньку… — ответила, потрепала по голове Сережу, который в тот самый момент в кухню залетел, ей под руку поднырнул, Кате язык показал… — Да, Серень?
— Воюем, — мальчик подтвердил серьезно, задумавшись предварительно. Растет… Не по дням, а по часам. Вон уже и голос ломаться начал.
— А побеждает кто? — на них без улыбки смотреть было невозможно. Милые такие, родные, любимые.
— Я, конечно… — ребенок ответил как само собой разумеющееся.
— Он, конечно, — и Марина подтвердила, пожав плечами. — Куда ж нам, старперам, да, солнышко? — на сына ласково взглянула, он обнял ее, и себя обнять позволил, по голове погладить…
— Вот именно, даже до ремня никак не дойдете. Отдышка мешает… старость не радость… — язвил он профессионально. Марина наверняка гордится. Это по лицу ее читалось — улыбку еле сдерживает, а иногда и не пытается даже.
— Поняла, Коть? Старость — не радость, до ремня не дойдем никак, хотя кое-кто стабильно просит…
Марина отвечала, продолжая гладить сына по голове. Делала это так спокойно, флегматично, ласково, что варианта у Кати было два: либо это седативные… Либо закалка материнством. Скорее второе.
И вот глядя на них, а еще на Снежу с Полей и Ленечкой, Катя переставала паниковать, зато предвкушать начинала.
Это ведь у нее, у самой скоро такой же будет. Маленький только. Девочка или мальчик, не узнавали еще. Но свой… Не верилось…
Понадобилось еще с полчаса, чтобы пожарить мясо, согнать детвору за стол, вино открыть, приступить…
— Коть? — Марк поднял бутылку с красным, как бы спрашивая, она зарделась отчего-то…
— Нет, я сок, па… Сегодня я водитель…
Андрей хмыкнул, свой бокал тестю протянул.
— А я не откажусь…
Марк не пожадничал, налил, дальше пошел…
— Может мы ему скажем наконец-то? А то неудобно будет, все друг от друга узнают, а он… — Андрей к Катиному уху склонился, шепнул, глянул ласково… Он понимал, что Котенок побаивается, он и сам дрейфил знатно, да только… Это ведь хорошая новость. Правда, хорошая. Так почему не озвучить? Тем более повод такой — вся семья в сборе…
— Скажем, — Катя собралась, под столом сжала в своей руке руку Андрея, к губам его потянулась за прикосновением мимолетным. Надо было сил набраться немного… — У всех налито? — взглядом окинула шуршащее со всех сторон семейство.
Дедушка во главе стола, Марина с противоположной стороны. Марк по правую руку от Леонида, Снежка по левую. Рядом с отцом — Поля и Лёнечка. Рядом с Мариной — Серёжик. Они с Андреем со стороны Снежи. Ланс под столом сидит, Кот в доме остался — спит. И пока действительно всем места хватает. Тепло, уютно, душевно, но год пройдет, да даже меньше… И надо будет что-то думать, что-то решать…
— Да! Налито! — Марк обошел круг почета, на свое место сел, поднял бокал, остальные за ним повторили. Катя глянула еще раз на Андрея, взяла в руки свой стакан с соком, встала…
Собраться надо было. Собраться…
— Дорогие мои, любимые, — голос дрожал, и пальцы. Катя на гормоны списывала, но может дело вовсе не в них было. Просто видеть их всех вместе, таких счастливых, неповторимых и замечательных — всегда до слез пробирало. Ей ведь не от рождения так повезло. Да и до сих пор не знала, за что. Но хотя бы перестала сомневаться, достойна ли. Достойна. По одной простой причине достойна. Потому что и она их любит так же, как они ее. До неба и даже выше. Всем сердцем и еще глубже. Каждой клеточкой и каждым нервным окончанием. Безусловно. Безоговорочно. Вечно.