Без выбора

Кистяева Марина

Мужчина присел рядом с Витой. Близко. Очень. Так, чтобы она кожей чувствовала его.

Что он рядом.

Он не знал, надо ли ей это. Без её близости он сдохнет.

– Я думала, ты беснуешься, потому что не хочешь ребенка, - негромко ответила она, наблюдая за ним.

– Как я могу не хотеть, если спецом не предохранялся?

– Откуда мне знать? Ты не разговариваешь со мной.

– А сейчас я что делаю?

– Кричишь.

– Уже не кричу. Вит…

– Да, сейчас не кричишь. Проорался уже.

– Вит, я думал, сойду с ума, если

не успею.

– Багровский…

– Что?

– Как я могла сделать аборт? Вот как?

– Ты же со мной тоже не разговариваешь, Губастая. Только сопротивляешься. Всегда.

– Не всегда.

Они оба замолчали. Смотрели друг на друга и молчали. На щеках Виты до сих пор были заметны следы от слез.

Роман, не выдержал, заговорил:

– Я приму любое твоё решение, Вита. Нет, не о том, чтобы уйти от меня. Это, извини, не обсуждается. Пока – точно, - он сам не верил, что говорит эти слова. – О том, как мы будем жить. Вместе или… Про «или» я даже думать не хочу. Мне… В общем, я приму. Потому что ты беременна, и я трогать насильно тебя не хочу. Хочу ребенка. Очень. Но… Как-то не клеится у нас что-то, Вит. Знаешь, я ж увидел тебя вечность назад. Ты не помнишь того дня, маленькая совсем была. А я помню. Дочь врага, которую няня толкнула в спину.

– На эскалаторе, - тихо проговорила она, чем его несказанно удивила.

– Да.

– Я помню.

– Как?..

Вита пожала плечами.

– А вот так. Помню. И всё. Я же видела твои фото, и тебя видела. Пусть и маленькая. Отец постоянно говорил про сыновей Багровских. Постоянно, Ром. Восхищался вами.

– Да ну на…

– Да. И да, я помню тебя. Высокого молодого парня. Ты тогда подошёл ещё к нам.

– Было дело.

– А что потом? Меня ведь не просто так тебе отдали.

– Не просто, конечно, - Роман усмехнулся. Вышло горько. Также было и во рту. Потому что что-то незримое, очень важное утекало сквозь пальцы. – Многие знали о моем интересе к тебе. Не поверишь, я же даже сел отчасти из-за того, чтобы тебя не тронуть. Чтобы ты выросла. Дать тебе время. Дал, называется.

Виталина как-то странно притихла. Сейчас, когда слезы, наконец, высохли, она ему напомнила зайчонка. Притаившегося, присматривающегося. Как бы сбежать? Всё может быть.

Но пока она сидела.

И слушала его влюбленный бред.

– Перед тем, как мне сообщили, что Совет отдал тебя мне, я своим парням дал распоряжение тебя пасти. Обеспечить всем необходимым. Жильем, деньгами. Неприятности решать. Да что я тебе это говорю… Ты и сама всё знаешь. Мне важно было знать, что ты в порядке. Что у тебя всё хорошо. Что ты сыта, одета, в тепле. Что ни один задроченный мудак вокруг тебя не ошивается! Меня корежило…

Он замолчал, стиснув зубы.

Вита тоже губки поджала и неожиданно произнесла:

– Расскажи.

– Как меня корежило?

– Да.

– Зачем?

– Мы же вроде бы как разговариваем. О чувствах. Я тоже расскажу… Потом.

Её негромкое «расскажу» переворачивало всё в его груди. Ребра раскрывало, туда

ныряя.

– Вита, я же тебе говорил, что с ума по тебе схожу. Вы, девочки, в этом плане странные. Честно. Иногда вообще нас не слышите. Мы - одно, вы – второе.

– Аааа! У тебя большой опыт общения с женщинами! Есть с чем сравнить!

Вита попыталась встать, но Роман успел её поймать за руку и усадить назад.

– Ревнуешь? Губастая, вот просто и откровенно скажи сейчас мне долбанное «да» или «нет».

– Да! – закричала она, откидываясь спиной на стену. – Ревную. Ты так говоришь, что…

– Я – обобщая, Губастая. Но, черт возьми, мне нравится твоя ревность, потому что…

– Потому что я, дура, тебя тоже люблю.

Если бы в Романа выстрелили, он испытал бы меньше эмоций.

– Вита…

Виталина закрыла лицо руками. Её накрыло. Столько всего за последние часы, что и словами не передать.

Нельзя же так. Человек может не справиться.

Когда Роман появился в кафе в здании перинатальной медицины, Вита сразу догадалась, что он видел тест на беременность. Сделал соответствующие выводы. Как результат – явился за ней.

Странно другое. Он кричал, ярился. Она вроде бы и испугалась, а у самой кровь быстрее по венам побежала.

Не будет мужик срываться через полгорода, если ему всё равно.

Поэтому Вита молчала. Надо пережить эмоциональный взрыв Ромы. Муж старше её, но порой она ему поражалась. Пока не проорется, не выплеснет всё, не успокоится.

Сначала переломным моментом стало его предложение отдать ему ребенка. Она едва не задохнулась от возмущения. А потом снова потерялась…

Любит.

Вот такой взбалмошной ненормальной любовью.

Как и она.

Хоть стой, хоть падай.

Она предпочла сесть на пол.

Ноги не держали.

– Дальше говори, Багровский, - она улыбнулась немного натянуто, но не из-за того, что хотела солгать или притвориться, а потому что мышцы лица свело от переживаний.

Она хотела слышать. Как и любая другая девочка. Хотя бы раз узнать, что творится в голове этого несносного мужика, вытянувшего из неё все нервы. То возносящего на вершину блаженства, молча, методично, то сбрасывающего в пропасть непонимания и одиночества.

Роман мотнул головой, как собака. Прогонял наваждение? Но какое у него может быть наваждение?

С другой стороны, он же не каменный. Живой. Вите ли не знать, насколько он живой. Теплый. Очень эмоциональный. Даже, порой, чересчур.

Она пока отказывалась анализировать то, что услышала. То, что Роман обрушил ей на голову.

Она хотела послушать ещё. Ещё!

Если бы кто-то ей сказал, что пределом её мечтаний после замужества будет разговор с мужем, она бы не просто рассмеялась. Вита хохотала бы до коликов в животе. Казалось, что тут нереального – разговор. Два взрослых человека. У каждого есть язык, причем, бойкий, острый. Что же не поговорить… Оказывается, не всё так легко. Можно наговорить, что угодно, кому угодно, а правильных слов так и не подобрать.