Без жалости
Шрифт:
— Здоровый образ жизни, мадам. За тридцать с лишним дней только одна банка пива.
— Миссис Лотт пришла в себя, доктор Розен, — сообщила медсестра, поворачиваясь к хирургу. — Ничего необычного; по-видимому, у нее все в порядке. Ее муж заходил взглянуть на супругу. По-моему, с ним тоже все в порядке. Вообще-то я начала беспокоиться.
— Спасибо, Сэнди.
— Ну что ж, Джон, ты тоже выздоровел. Надевай рубашку, а то Сэнди начинает смущаться, — усмехнулся Розен.
— Где тут можно поесть? — спросил Келли.
— Я сам показал бы тебе, но у меня консилиум через десять минут.
— Да, мне ленч тоже не противопоказан. Ты готов рискнуть и отведать больничной пищи или хочешь поесть в городе?
— Вы мой гид, мадам.
Сэнди провела его в кафетерий, где подавали пресную больничную пищу, но там можно было добавить к ней соль и прочие специи по желанию. Келли выбрал блюда, удовлетворяющие аппетит и даже полезные, чтобы компенсировать отсутствие вкуса.
— У тебя много работы? — спросил он, после того как они сели за стол.
— Как всегда, — отозвалась Сэнди.
— Где ты живешь?
— Неподалеку от бульвара Лох-Рейвен, у самой границы графства. — Келли видел, что она не изменилась. Сэнди О'Тул не жила, а функционировала, причем весьма успешно, однако пустота в ее жизни качественно мало отличалась от его пустоты. Разница состояла лишь в одном: он мог сделать что-то, а она — нет. Сэнди стремилась к человеческому теплу, она сохранила умение смеяться, но горе одолевало ее на каждом шагу. Какая это мощная сила — горе. У него было огромное преимущество — он мог найти врагов и устранить их. Бороться с тенью было намного труднее.
— У тебя, как и у большинства здесь, секция в общем доме?
— Нет, это старое бунгало, или как там называют такие дома, — большой двухэтажный дом на половине акра. Между прочим, ты напомнил мне, — добавила она, — что в уик-энд нужно непременно покосить траву на участке. — И тут она вспомнила, как любил этим заниматься Тим, он решил уйти из армии после второго срока во Вьетнаме, получить адвокатский диплом и вести нормальную жизнь — всего этого его лишили маленькие желтые люди в далекой стране.
Келли не знал, о чем она думает, но этого и не требовалось. Перемена в выражении ее лица, то, как стих голос, — все это было красноречивее слов. Как подбодрить ее? Такой вопрос был для него странным, принимая во внимание его планы на ближайшие недели.
— Ты так хорошо ко мне относилась, пока я лежал здесь. Спасибо тебе.
— Мы стараемся ухаживать за нашими пациентами, — улыбнулась Сэнди. Улыбка была непривычной на ее лице.
— Девушка с таким прелестным лицом должна делать это чаще, — заметил Келли.
— Что именно?
— Улыбаться.
— Но это непросто, — ответила Сэнди. Улыбка исчезла с ее лица.
— Да, я знаю. Но однажды мне все-таки удалось даже рассмешить тебя, — сказал Келли.
— Просто ты застал меня врасплох.
— Это из-за Тима? — спросил он внезапно. Вопрос его потряс Сэнди. Разве об этом говорят?
Несколько секунд она пристально смотрела в глаза Келли.
— Я не понимаю тебя.
— Кое в чем это легко, а кое в чем — трудно. Самое трудное, — Келли как бы думал вслух, — понять, почему людям это необходимо, почему они вообще так поступают. Все сводится к тому, что есть плохие люди и кто-то должен поставить преграду
— Ты видишь много плохого, Сэнди. Я видел вещи похуже. Мне приходилось наблюдать за тем, как люди…
— Это причина твоего кошмара? Келли кивнул.
— Совершенно верно. В ту ночь меня чуть не убили.
— А что было…
— Тебе лучше этого не знать, честное слово. Я хочу сказать, у меня вообще не укладывается в голове, как люди способны на подобное. Может быть, они верят во что-то, верят настолько, что забыли, как важно оставаться людьми. Возможно, они так стремятся к какой-то цели, что им на все наплевать. А может, с ними что-то неладно, что-то случилось с их мышлением и действиями. Но они живут и действуют в реальном мире. Кто-то должен остановить их. — Даже если ты знаешь, что из этого ничего не выйдет, не решился добавить Келли. Как объяснить ей, что ее муж погиб в никому не нужной войне?
— Мой муж был рыцарем в сверкающих латах на белом коне? Ты это хотел сказать?
— Это ты благородный рыцарь в белом одеянии, Сэнди. Ты борешься против одного врага, но ведь есть и другие. Кто-то должен бороться с ними.
— Я никогда не пойму, почему Тим должен был умереть. Действительно, все сводится именно к этому, подумал Келли. Речь идет не о высоких политических или социальных материях. У, каждого есть жизнь, которая вроде бы должна завершиться естественным концом после того отрезка времени, который определил Бог или судьба, или еще что-то, не поддающееся человеческому контролю. Он видел, как гибнут совсем молодые люди, и сам был причиной смерти многих. Каждая жизнь имеет какую-то ценность и для ее обладателя и других людей, и как ты объяснишь другим, что является причиной смерти их близких? Да и вообще, как объяснить это самому себе? Но это, если смотреть со стороны. Когда смотришь изнутри, все выглядит иначе. Может быть, в этом и заключается ответ.
— У тебя очень трудная работа, правда?
— Да, — кивнула Сэнди.
— Тогда почему не взяться за что-то полегче? Я имею в виду работу в такой области, где она проще, — скажем, в яслях? Это ведь место счастливое, верно?
— Даже очень, — согласилась медсестра.
— И разве она тоже не важная? Пусть забота о младенцах — дело рутинное, но ведь его нужно выполнять особенно внимательно. Ведь верно?
— Разумеется.
— Но ты не захотела изменить место работы. А нейрохирургия — самое тяжкое отделение.
— Но ведь кто-то должен…
Вот! — подумал Келли, прерывая ее:
— Это нелегко, да и тебе приходится непросто: временами испытываешь боль, верно?
— Временами — да, испытываю.
— И все равно не бросаешь, — напомнил Келли.
— Да, — согласилась Сэнди. Это было не признание, а что-то более значительное.
— Вот потому Тим и делал то, что он делал. — Келли увидел понимание на лице Сэнди или начало его, это длилось мгновение, пока затянувшееся горе не отбросило его аргументы в сторону.