Без жалости

Клэнси Том

— Этим уже занимаются, — заверил его Джеймс Грир. Риттер сел, глядя на аэрофотоснимки и планы. Он знал, что рискует своей карьерой, так же как рискуют карьерой Грир и все остальные. Однако у принятия хоть каких-нибудь мер была только одна альтернатива — не предпринимать ничего. А если не предпринять ничего, то по крайней мере один хороший человек, а может быть, и еще двадцать никогда не вернутся домой. И тут же Риттер признался себе, что настоящая причина в ином. Настоящая причина заключается в том, что другие люди приняли решение, что жизни этих двадцати не имеют значения, и эти другие люди могут снова его принять. Такой подход может со временем уничтожить ЦРУ. Станет трудно вербовать агентов, если весь мир узнает о том, что Америка не желает защищать тех, кто работал на нее. Соблюдение данного тобой слова —, это не просто желание честно выполнять принятые на себя обязательства. Это обеспечивает дальнейшее процветание.

— Лучше всего взяться за подготовку, еще до того как мы сообщим о наших намерениях, —

сказал он. — Будет намного проще получить «добро», если мы уже готовы к операции. Дадим понять, что нам предоставилась уникальная возможность. При подготовке операции «Кингпин» уже была допущена такая ошибка. Операция настолько очевидно предполагала получение свободы действий — а это отнюдь не вызывалось необходимостью, — что у многих возникли сомнения. В данном случае мы обращаемся за разрешением провести одноразовую операцию по спасению военнопленных. Я могу обратиться к своим друзьям в Совете национальной безопасности. Не исключено, конечно, что нам откажут, но мы должны быть готовы приступить к операции, когда я буду разговаривать с ними.

— Боб, означает ли это, что ты на нашей стороне? — спросил Грир.

Риттер ответил не сразу:

— Да, означает.

— Нам нужен дополнительный фактор надежности, — произнес генерал Янг, глядя на крупномасштабную карту и решая, как выбрать маршрут для вертолетов.

— Да, сэр, — согласился Келли. — Кто-то должен попасть к лагерю заранее и убедиться во всем визуально. — На столе по-прежнему лежали фотографии Робина Закариаса — одна, сделанная в США, где он стоял в форме полковника ВВС, держа в руке фуражку, с планками боевых наград на груди и серебряными крыльями летчика над ними, уверенно глядя в объектив в окружении всей семьи, и другая, на которой сутулый, исхудавший мужчина смотрел вверх, а сзади на него замахивался прикладом охранник. Черт возьми, подумал Келли, почему не принять участия в еще одном крестовом походе?

— Пожалуй, сделать это придется мне.

Глава 17

Осложнения

Арчи знал не так уж много, но оказалось, что для Келли этого достаточно. Все, в чем он теперь нуждался, это в нескольких часах сна.

Он убедился, что следить за кем-то в автомобиле труднее, чем показывают по телевидению, и еще труднее, чем в тот раз в Новом Орлеане, когда Келли попробовал это впервые. Если он ехал за ним слишком близко, то рисковал быть замеченным, а если держался излишне далеко позади, мог потерять его из виду. Уличный транспорт еще больше усложнял наблюдение. Грузовики заслоняли поле зрения. Когда следишь за нужным тебе автомобилем с расстояния в полквартала, то, вполне естественно, приходится не обращать внимания на машины, едущие рядом, и эти машины, скоро убедился Келли, могут проделывать самые невероятные маневры. И все-таки он благодарил судьбу за то, что у Билли был ярко-красный «плимут». Автомобиль такого бросающегося в глаза цвета легко заметить, и несмотря на то, что его водитель любил проноситься через перекрестки и делать повороты с визгом резиновых покрышек, он все-таки не мог слишком уж часто нарушав правила уличного движения, не привлекая внимания полиции, а пока он опасался не в меньшей мере, чем сам Келли.

Келли заметил красный «плимут» чуть позже семи вечера недалеко от бара, о котором сказал ему Арчи. Кем бы ни был водитель автомобиля, он нисколько не разбирался в проблемах скрытности, и Келли это стало ясно при первом же взгляде на машину. На ней буквально не было ни пылинки, она выглядела только что вымытой и натертой до блеска, а из своего предыдущего столкновения с Билли Келли знал, что хозяин просто влюблен в свой автомобиль. Это открывало определенные возможности, и Келли обдумывал их, преследуя «плимут», особенно не приближаясь к нему и стараясь предугадать его маневры. Скоро ему стало ясно, что водитель, насколько это возможно, избегает главных улиц и знает все переулки, как ласка свою нору. Это поставило Келли в сложное положение. В то же время у него было то преимущество, что он ехал в машине, на которую никто не обращал внимания. На улицах города было столько подержанных «жуков», что появление еще одного осталось незамеченным.

Спустя сорок минут поведение водителя «плимута» стало ясным для Келли. Автомобиль быстро свернул налево и остановился в конце квартала. Келли тут же сделал выбор и медленно продолжил путь. Приблизившись к «плимуту», он увидел, как из машины вынырнула девушка с небольшой сумкой в руках. Она подошла к его старому знакомому Уизарду, который сейчас находился за несколько кварталов от своего привычного места. Келли не заметил, как произошла передача, — оба нырнули в подъезд дома и оставались вне видимости в течение одной-двух минут, пока девушка снова не появилась на улице, — но он к этому и не стремился. Происшедшее точно соответствовало тому, о чем рассказывала Пэм. Что еще лучше, он опознал Уизарда. Келли свернул налево и остановился у красного сигнала светофора. Теперь он знал две вещи, неизвестные ему ранее. В зеркале заднего обзора он увидел, что «плимут» пересек улицу. Девушка пошла в том же направлении и исчезла из его поля зрения, когда вспыхнул зеленый свет. Келли повернул направо и затем снова направо, пока не увидел наконец, что «плимут» направляется на юг с тремя пассажирами внутри. Раньше он не заметил мужчину — скорее всего мужчину, — сидевшего согнувшись на заднем сиденье.

Быстро темнело — лучшее время дня для Келли. Он продолжал следовать за красным «плимутом», не включая габаритных огней как можно дольше, за что скоро был вознагражден — увидел, как автомобиль остановился у кирпичного особняка на углу. Все трое пассажиров вышли из машины, закончив на сегодня развозить товар. Четыре дилера были обеспечены запасом наркотиков для вечерней торговли. Келли подождал несколько минут, поставив свой «фольксваген» в двух кварталах перед «плимутом», и вернулся обратно пешком, чтобы наблюдать за дальнейшим развитием событий. Он снова был одет как уличный бродяга. Архитектура здешних домов облегчила его задачу. У каждого дома на противоположной стороне улицы к входной двери вели мраморные ступени — большие прямоугольные каменные плиты, содействующие укрытию. Оставалось только сесть на тротуар, откинувшись на нижнюю ступеньку, и увидеть его сзади было невозможно. Он выбрал подходящее крыльцо вблизи — но не слишком близко — от исправного уличного фонаря, скрывшись в тени. Да и кто станет обращать внимание на уличного бродягу? Келли развалился в якобы пьяном забытье — он видел, что так сидят пьяные, — и время от времени подносил ко рту бутылку, скрытую в бумажном пакете, делая вид, что пьет из нее. Все это время он не сводил глаз с углового особняка. Шли часы.

Группа крови 0 — резус положительный, группа крови 0 — резус отрицательный и группа крови АВ — резус тоже отрицательный, вспомнил он фразу из отчета патологоанатома. Семенная жидкость внутри Пэм относилась к этим типам крови, и он подумал, сидя в пятидесяти ярдах от особняка, какая же группа крови у Билли? По улице проезжали автомобили, по тротуару шли люди. Человека три мельком взглянули на него, но увидели всего лишь спящего бродягу. Келли полулежал с закрытыми глазами, притворяясь спящим, но все время поглядывая уголком глаза на особняк, напряженно прислушиваясь к звукам возможной опасности, чувствуя, как проходит время. На тротуаре ярдах в двадцати позади него расположился дилер, торгующий наркотиками, и Келли в первый раз услышал голос продавца героина, расхваливающего свой товар и торгующегося о цене, и различил голоса покупателей. Келли всегда обладал исключительно острым слухом — это не раз спасало ему жизнь, — и услышанное им также представляло собой ценную информацию, которую обдумывал и анализировал его мозг, пока глаза то и дело поглядывали на угловой дом. Однажды к нему подошла бродячая собака, обнюхала его с любопытством и дружелюбием, и Келли не отогнал ее. Это было бы непохоже на уличного бродягу — вот если бы на месте собаки оказалась крыса, все могло бы случиться по-другому, подумал Келли, — а ему важно было сохранить достоверность образа.

Что представлял собой раньше этот район? — пытался он представить себе. Дома на его стороне улицы были самыми обычными кирпичными жилыми зданиями, вытянувшимися вглубь, с узкими фасадами. На противоположной стороне располагались более впечатляющие строения, их фасады были в полтора раза шире. Возможно, по этой улице на рубеже двух веков проходила граница между домами рабочих и особняками более зажиточных представителей среднего класса. Не исключено, что угловой особняк принадлежал торговцу или капитану океанского парохода. Может быть, по уик-эндам там раздавались звуки пианино, на котором играла дочь хозяина дома, обучающаяся в консерватории Пибоди. Но потом все они переселились в те места, где была зелень, и этот дом тоже выглядел теперь заброшенным, коричневый трехэтажный призрак ушедшего времени. Его удивило, какие здесь широкие улицы, может быть, потому что они были проложены для экипажей и пролеток с запряженными в них лошадьми. Келли потряс головой, отгоняя эту мысль. Она не относилась к делу, следовало сосредоточиться на том, что связано с предстоящей операцией.

Через четыре часа, наконец, они вышли из особняка, мужчины впереди, девушка за ними. Она была меньше Пэм ростом и не такая стройная. Келли рискнул приподнять голову и посмотреть на Билли, который, решил он, сел за руль. Вообще-то не слишком впечатляющая личность, ростом, похоже, пять футов девять дюймов, худой, фунтов ста пятидесяти, что-то сверкало на его кисти — часы или браслет, двигался он быстро и с высокомерием. Второй выглядел выше и коренастее, но, судя по тому, как он шел вслед за Билли, это явно был его подчиненный. Келли заметил, что девушка следовала за ними еще покорнее, опустив голову. Ее блузка — если это блузка — была застегнута наглухо; она так и села в машину, не подняв головы, чтобы оглянуться по сторонам или проявить хоть какой-нибудь интерес к окружающему миру. Движения девушки казались замедленными и плохо координированными — по-видимому, из-за наркотиков, но не только из-за них. В ней было заметно что-то еще, Келли не сразу понял что именно, но это напоминало ему о чем-то… пожалуй, какое-то безразличие. Не ленивые движения, нет, а нечто другое. Келли мигнул несколько раз, напрягая память, и наконец вспомнил, где видел это раньше. В той деревушке, во время операции «Нежный цветок», когда жители шли к месту сбора, куда их сгоняли солдаты. Покорность, автоматические движения — словно живые роботы под контролем того майора и его солдат. Вот так пошли бы они и к своей смерти. Так же двигалась и девушка. И она пошла бы так же.