Безбашенный десант

Зверев Сергей Иванович

Им пришлось возвращаться в простреливаемую зону. «На линию огня», как сказали бы специалисты в военном деле или отдельные поэты-песенники, любящие военную тематику. Громилы похватали емкости и приборы. Стрельба не прекращалась. Автоматные очереди обильно поливали этот участок. Как выяснялось, у стрелка была хорошая позиция. Он засел на крыше одного из трейлеров, прикрывшись броневым спецназовским щитом, входившим в снаряжение охраны. Пока бандиты и их главарь сообразили, что к чему, стрелок (тот самый исчезнувший пятый боец) хорошенько попортил им нервы. Несколько элементов груза были пробиты пулями. Трое верзил получили ранения разной степени тяжести.

Индеец сам был вынужден прятаться, чтобы не оказаться под новой порцией пуль. Несмотря на это, он не мог так просто взять и отказаться от активных действий. Взяв с собой нескольких подельников, он двинулся к трейлеру обходным путем. Выбирали дорогу так, чтобы не оказаться раньше времени в поле зрения стрелка. Тот, однако, все равно засек их передвижение, развернул автомат в их сторону и нажал на курок. Индеец, недолго думая, прикрылся одним из своих подельников и отошел на безопасную позицию. Бандит был смертельно ранен и тут же свалился на землю.

Уже из безопасного места индеец попытался обратиться к солдату, выкрикивая обрывистые фразы:

– Э! Вояка! Прекращай эту муйню! Патроны у тебя все равно не бесконечные! И когда они закончатся, тебе не поздоровится! А так есть шанс!

– Иди ты к черту со своими шансами! – огрызнулся солдат. – Ты всех наших велел расстрелять! Хотя обещал сохранить жизнь! Гнида!

– Ты слова выбирай! А то…

Индеец не договорил, уловив характерный звук выпущенной из подствольного гранатомета гранаты. Он быстро бросился обратно к фургону, лишь бы не оказаться в эпицентре взрыва. И действительно через пару секунд раздался взрыв, которым изрядно потрепало одну из крайних палаток. Бандиты успели скрыться следом за главарем. Лишь одному из них небольшой осколок задел мягкие ткани ниже спины. Он хоть и был высоченным громилой весьма брутальной внешности, заверещал, словно поросенок. Охранник не преминул выпустить новую очередь на этот визг.

– Да угомоните же его наконец! – ревел главарь. – У кого снайперский прицел был? Педро, у тебя, что ли?

Бандит неуверенно кивнул.

– Давай! Уложи его!

Педро прикрепил к автомату оптику и попытался сфокусироваться на цели. Стрелок был полностью заслонен щитом. Бандит доложил об этом главарю, но тот продолжал настаивать на своем:

– Стреляй. Его в любом случае отдачей будет задевать. А мы в обход двинемся. Только чтобы не высовывались на этот раз.

Педро начал палить одиночными выстрелами по щиту. Это и в самом деле осложнило положение укрывшегося за щитом солдата. Он едва успевал отстреливаться. Бандиты под предводительством своего главаря двинулись другим путем, надеясь подавить огневую точку. Им удалось подобраться довольно близко к трейлеру. Боец их не заметил, все еще реагируя на прицельную стрельбу Педро. Индеец жестом показал, что солдата нужно просто снять одним-двумя выстрелами. Однако подручный либо не совсем понял его, либо понял по-своему. В результате громила за несколько секунд подобрался к трейлеру вплотную, подскочил, подтянулся на руках и забросил ноги на крышу. В зубах у него был нож. Бесшумно проделать все это было невозможно. Солдат услышал шум и обернулся, направив автомат на нежданного гостя. Короткой очередью он прострелил тому грудь и ударил прикладом по ногам. Незадачливый бандюган рухнул вниз, да еще и разрезал себе во время падения рот ножом. Индеец был взбешен и приказал открыть сплошной огонь по солдату. Тот, словно и ожидал чего-то подобного, вырвал чеку гранаты. И прежде, чем пули долетели до него, раздался взрыв, разорвавший отважного бойца на куски. Щит отлетел в сторону и сбил с ног одного из бандитов. Крышу трейлера разнесло на куски.

– Ну, наконец-то, – с облегчением промолвил индеец, вытирая рукой окровавленный лоб. Это была кровь взорвавшего себя солдата…

Когда последний из охранников оказался на том свете, можно было завершить осуществление намеченного ранее плана. Громилы все-таки занесли контейнеры и технику в хирургическую палатку. Правда, по пути все время оглядывались – а вдруг индеец ошибся, и солдат было не пятнадцать, а чуть больше? Однако на этот раз для них все обошлось.

Сделав все необходимое, бандиты погрузились в фургон. Прихватили с собой и тело погибшего собрата. Виктор сел за руль. Рядом сел индеец и еще один бандит. Машина тронулась и покатила прочь от лагеря. Медики косились на захватчиков. Те, в свою очередь, терпели косые взгляды очень недолго. Через десять минут поездки каждому, кто был захвачен, бандиты сделали специальную инъекцию. Такую, которую называют «инъекцией от любых желаний организма». Вскоре все медики отключились. Поездка продолжалась без их пристальных, полных затаенной ненависти взглядов.

3

В разгромленном лагере российской миссии Красного Креста работала съемочная группа местного телевидения. Она спешно готовила репортаж о разыгравшейся здесь трагедии. Впрочем, с самого начала журналисты расставили акценты весьма своеобразно. Складывалось впечатление, что они приехали уже с готовой версией случившегося, а на месте просто подбирали наиболее выгодные ракурсы для иллюстрации «своих предположений».

Журналист стоял на фоне развороченного трейлера и с нарочито задумчивым видом озвучивал на камеру «свое видение» случившегося. «Я и съемочная группа нашего телеканала находимся сейчас в центре разгромленного лагеря миссии Красного Креста, где работали российские специалисты, – говорил он. – Как уже сообщалось ранее, лагерь подвергся сегодня нападению со стороны неизвестных. Бойцы вооруженных сил, охранявшие лагерь, были перебиты. Сотрудники миссии исчезли. Специалистам еще предстоит выяснить реальную картину происшествия. Но уже сейчас можно кое-что сказать об этом. К сожалению, имеющаяся у нас информация повергает в шок любого здравомыслящего человека. И речь здесь не столько о нападавших, сколько о самих так называемых медиках. Вы спросите, почему я их так называю? Отвечу. Есть все основания утверждать, что в этом лагере под видом операций изымались органы у живых людей, бедных крестьян. Так не могло продолжаться долго. Местные жители должны были восстать против лжи и несправедливости. И вот это случилось! Разъяренные крестьяне напали на лагерь, захватили и увезли в неизвестном направлении русских медиков. Возможно, для того, чтобы учинить самосуд. Ну, а пятнадцать наших солдат погибли, попав под горячую руку возмущенного чинимым беззаконием народа. Безусловно, с юридической точки зрения нападавшие преступили закон и должны быть наказаны. Однако с точки зрения морали все выглядит не так просто. Люди, по сути, были загнаны в угол и не имели другой возможности громко заявить о лицемерии и лжи тех, у кого язык поворачивался называть себя врачами».

– Пока достаточно, – остановил журналиста оператор. – Теперь надо заснять все ужасы разрушений и трупы солдат. Зрителей это должно впечатлить. Уже в студии нарежем и скомпонуем так, чтобы картинка была по-настоящему убойной.

– Давай. Тебе десяти минут хватит? Не забывай, что надо еще местным слово дать, – со странной ухмылкой заметил журналист.

– Подождут твои местные. Хорошая картинка дорогого стоит, – ответил оператор и побрел по разгромленному лагерю.

Он ходил более двадцати минут, выбирая наиболее выгодные с его точки зрения ракурсы. Журналист тем временем курил возле машины съемочной группы. Рядышком крутились местные, выказывая готовность засветиться в кадре и выдать пару слов об ужасах, творившихся в лагере. Когда оператор вернулся, они стали еще более настойчивыми. Но их никто и не думал отгонять. Наоборот, терпеливо выслушали каждого и попросили рассказать перед объективом самое главное.

– Только постарайтесь на литературном языке, без здешних словечек и ругательств, – предупредил журналист и тут же исправился: – Впрочем, если хотите ругаться, то ругайтесь. Мы все равно ругательства «запикаем». Так хоть какой-то колорит будет.

Оператор и другие члены группы утвердительно закивали головами. Началась съемка. Местные, не скупясь на гримасы и вытаращивая глаза, стали живописать ужасы, с которыми у них ассоциировался лагерь миссии Красного Креста. Они называли его не иначе как «обитель зла». Клялись всеми католическими святыми и духами индейских верований, что ничего хорошего в этом лагере никогда не происходило. Заверяли, что всякий, кто попадал сюда на лечение, возвращался домой без какого-то внутреннего органа либо и вовсе погибал под скальпелями «этих злодеев в белых халатах». Из их слов следовало, что у местных бедолаг «злодеи» изымали и печень, и почки. Журналист не сдержался и с ироничной усмешкой уточнил, не было ли случаев изымания мозга. Местные переглянулись, задумчиво почесывая головы. После некоторой паузы один наконец решился и сказал, что точно не знает, но вроде в одной отдаленной деревушке пострадавший от изъятия мозга до сих пор живет. Съемочная группа едва сдерживала смех, и только оператор ругался на всех и в первую очередь на журналиста. Мол, ничего смешного, крестьяне недопоняли, а профессионалам следовало бы формулировать вопросы правильнее и не потешаться на пустом месте. Ясно, что этот эпизод он не собирался включать в итоговый репортаж. Да и остальным было в принципе все равно. Гнались за «жареными фактами», а не за тем, чтобы искать нестыковки в рассказах местных.

Впрочем, дали слово и другим крестьянам, которые совсем не рвались под объектив. Они говорили о русских медиках совсем иначе, чем те, что были перед ними. Уверяли, что ничего плохого о врачах сказать нельзя. Что те действительно выполняли свой долг, что ни о каких изъятых ими у пациентов органах никогда не слышали. Что сотрудники миссии российского Красного Креста всегда оказывали необходимую помощь местному населению. Оператор снимал их реплики без особого энтузиазма, так как знал, что в репортаже упор будет делаться на противоположную версию. С другой стороны, исходя из опыта, понимал, что лишнего материала никогда не бывает. Если в монтажной хорошенько поколдовать даже с тем, что сказали крестьяне, оправдывающие русских, то на выходе мог получиться куда более взрывоопасный материал.

Итоговый репортаж вышел на местном телевидении в вечернем выпуске новостей. Все другие новости были отодвинуты на эфирные задворки. Подача носила открыто антироссийский характер. Львиную долю занимали обличительные реплики крестьян. Реплики тех, кто во время съемки заступался за русских, были поданы скомканно. Из них нельзя было понять, защищают ли они российских медиков или же присоединяются к обличительному тону.

В регионе репортаж был воспринят неоднозначно. Часть населения готова была поверить тому, что с экранов было названо наиболее правдоподобной версией. Другая же часть верить в это явно не желала. То, что мнения разделились, было понятно и так. Наспех проведенные социологические опросы показали, что большинство жителей региона все-таки склонялись к тому, что под видом врачебной миссии работали охотники за органами. Все они обосновывали свою точку зрения теми находками, которые были сделаны полицией в хирургической палатке. Там нашли несколько емкостей с человеческими почками и всем остальным, что требовалось для изъятия и хранения человеческих органов. Общественное мнение в своей преимущественной части считало, что это неопровержимые доказательства преступной деятельности российских медиков.