Шрифт:
I
Итальянское судно, пришедшее из Сан-Франциско, стояло у пирса перед зданием таможни. Его освещали огромные, подвешенные к проводам электрические лампы, излучавшие ослепительно яркий свет. Издали это зрелище напоминало съемочную площадку кино: беспорядочно снующие тени; свистки, приводящие в движение подъемные краны и блоки; краски, расплывающиеся в зареве прожекторов; красно-зеленый флаг, кажущийся почти бесцветным на белом фоне.
На черном бархате ясного, без единого облачка, безлунного неба
Вода отливала такой же торжественной чернотой и, мерно вздымаясь, опадала возле свай пирса. В ее глади отражались и те неравномерно рассеянные звезды, что были зажжены людьми.
Среди желтовато-белых огней выделялись зеленые — позиционные — и две ровные гирлянды круглых световых пятен — иллюминаторы двух пассажирских судов. На верхушках их мачт сияли маленькие, но яркие звездочки.
На поверхности воды тоже дрожали светлячки — там были невидимые катера и лодки, откуда изредка доносились голоса.
И, наконец, еще две звездочки — ведь всякий свет в ночи становится звездой — поблескивали на деревянном помосте мола, там, где в кромешной тьме прохаживались двое мужчин.
Они не были знакомы друг с другом, и лишь чисто внешне их объединяли красноватые огоньки сигарет, вспыхивавшие ярче при каждой затяжке.
Внизу, у подножья свай, покачивался на воде катер. В нем сидел матрос.
Город Панама-Сити раскинулся в отдалении, за доками и окружавшей их темнотой. Было тихо, лишь изредка тишину разрезал громкий гудок проходившей машины, и от ее фар по небу полоской скользила розоватая прозрачная дымка.
Двое мужчин вышагивали взад и вперед по молу. Через равные промежутки времени красные огоньки сигарет сближались. Оба, видимо, ждали каких-то вестей из города; обоих будто невидимая нить связывала с замершим на воде катером, к которому они поочередно наклонялись.
Наступил час ночи. Ближние огни на рейде — по крайней мере, один из мужчин это знал — принадлежали судну «Арамис», которое ночью прошло через канал, чтобы затем продолжить плавание в водах Тихого океана. Корабль был неразличим во тьме, и казалось, невозможно было определить его размеры. Но, если судить по скромному числу светившихся иллюминаторов, то это был вовсе не океанский лайнер, а скорее небольшое товарно-пассажирское судно.
— Вам надо на «Арамис»?
Один из мужчин остановился в ту минуту, когда огоньки сигарет поровнялись друг с другом. Его голос прозвучал искренним дружелюбием.
Второй выдержал паузу, видимо, пытаясь разглядеть лицо собеседника, и потому какое-то время медля с ответом.
— Возможно… — наконец бросил он небрежным тоном.
Все еще не разглядев друг друга, они теперь уже кое-что знали один о другом. У первого был легкий, едва заметный английский акцент, как у англичан, которые долгие годы прожили в Париже или Лазурном Берегу. Некоторая сдержанность придавала ему изысканности.
— Майор Оуэн… — представился он. — Я тоже ищу капитана.
Он понял, что собеседник пытается его рассмотреть. Тот говорил растягивая слова, глуховатым голосом, с некоторым вызовом, как человек, всегда готовый дать отпор. Вместо того, чтобы в свою очередь представиться, он повернулся и снова принялся расхаживать по молу.
Походка его выдавала волнение. Уже в который раз он всмотрелся в сторону города и опять, как и по выходе из такси, доставившего его к молу, нагнулся к катеру.
— Ты уверен, что не имеешь права отвезти меня на корабль?
— Да, мсье.
— А сам я тоже не имею права подплыть к нему на какой-нибудь лодке?
— Если найдете ее…
Капитан задерживался на берегу, должно быть, в портовой конторе. А может, он отлучился в город, чтобы пропустить стаканчик с друзьями?
Спрашивавший двинулся к причалу, откуда доносились голоса. Он шел очень осторожно, словно ощупывая тьму, прежде чем шагнуть в нее, иногда останавливался, прислушиваясь.
— И куда торопится! — вздохнул матрос, снова растягиваясь в рубке.
Несмотря на ночное время, было очень жарко. На борту лайнера, которому предстояло выйти в канал, светилось больше всего иллюминаторов. Там танцевали. Всплески музыки сквозь грохот портовых кранов долетали иногда до самого берега.
Танцевали также во всех кабаре в Панама-Сити, танцевали и на другом конце канала, в Колоне.
На борту «Арамиса» некоторые пассажиры уже улеглись спать, открытые двери кают были завешены портьерами, вздувавшимися от потоков воздуха, посылаемых вентиляторами. Другие в ожидании, когда поднимут якорь, играли в карты.
Воду рассекли удары весел. Наверное, мужчина, который так спешил, разыскал лодку и она в темноте отплыла к «Арамису».
Спустя несколько мгновений послышались торопливые шаги; на молу появился силуэт капитана — в белом, с портфелем под мышкой.
— Мы отходим, майор Оуэн.
Он огляделся и склонился над катером.
— А где же второй?
— Он нанял лодку.
Они один за другим спустились по железному трапу. Матрос багром оттолкнул катер. Зафырчал мотор. И по мере того как на черном бархате воды прочерчивалась белая полоса света, «Арамис» становился реальностью. Сначала он выглядел самым что ни есть примитивным пароходиком — точно игрушечный кораблик с одной-единственной трубой, как на детских рисунках.
Потом стала проступать белая паутина мачт и вантов, и наконец возникли люди, облокотившиеся на поручни.
Чемоданы, громоздившиеся на катере, были подняты на борт с помощью талей. Наверху, возле трапа майора Оуэна ждал помощник капитана.
— Вам удалось подобрать для меня хорошую каюту?
— У вас будет самая лучшая — номер один. Потрудитесь следовать за мной…
Им предстояло познакомиться друг с другом — их совместное плавание только начиналось. Другие пассажиры уже все перезнакомились — они вместе отплыли из Марселя три недели назад.