Бездна небес

Samus

— Герои! Братья и сестры! — прогремел голос Мартахара. — Остановитесь! Вы истребляете живых, всего лишь за то, что они хотят закрыть проход в Бездну!

— Кулак одурачил всех!

— Даже сейчас он подчинял себе героев!

— Убивал их!

— Он продался Бездне!

Битва словно бы остановилась, все ловили краткие мгновения передышки, Бранд слушал Мартахара, не смея отвернуться от семерки героев напротив. Можно было прыгнуть спиной вперед, попробовать разорвать дистанцию, подвести их к мега-дереву, но Бранд знал, что не выйдет, его подловят на отступлении и снова возьмут в кольцо.

Уйти

под камень, свалиться на первый ярус Провала, добраться до корней Перводерева?

— Никто не воздействовал на меня, клянусь в том своей богиней, Алианной!

Буря громыхала, набирала объем и мощь, вокруг снова темнело прямо на глазах и Бранд знал, что должен что-то сделать. Зелье Полного Восстановления! Он приберегал его на потом, на момент, когда до смерти остался бы только шаг, как сюрприз врагам, но похоже…

— И я говорю вам, братья и сестры, нам не по пути! — прогремел голос Мартахара. — Долг героя превыше дружбы, любви, веры, всего, потому что никто, никто кроме героев не вставал на защиту жизни и живым неоткуда было ждать помощи, кроме как от героев! За то, чтобы Соблазнитель не подчинил и не убил живых, Кулак пожертвовал своей командой! Он наказал себя и скрылся, мог остаться в безвестности, но вышел и спустился в Бездну, ради живых!

— Он готов был отдать свою жизнь! — прогремел голос Ахэйо Льдины. — Клянусь в том госпожой своей Меорой, Памятью Небес!

С рук его срывался лед и вливался в бурю, легко становясь ее частью. Бранд смотрел ошеломленно, думая о том, что смерть пошла Ахэйо на пользу, сделала более живым и говорливым.

— Но я и только я не дал ему пожертвовать собой и остался сражаться с демолордом и сейчас говорю! Герои! Это честь сражаться рядом с Кулаком, защищая живых! Против Проклятых, демонов Бездны, даже богов и вас, соратники!

Небесные герои снова подняли шум, пытаясь заглушить слова, но момент был категорически упущен. Шум вышел жидким, вялым, не таким оглушающим, как раньше, и видно было, что небесное воинство, и без того изрядно поредевшее, снова дрогнуло.

— Буря, пусть сильнее грянет буря!!! — разнесся счастливый голос Мартахара.

Огромное и тяжелое облако бури, громыхающее молниями, сочащееся водой и льдом, вдруг вспухло резко в объеме и обрушилось снизу вверх, прямо на небесных героев и богов! В мгновение ока половину Провала и неба над ним скрыло в потоке черноты и проблесках молний, грохоте грома, в такт которому снизу, от мега-дерева и окрестностей раздалось в ответ:

— Живых защищает Кулак, их некому больше спасти!

Бранд не выдержал и повернулся, зная, что произойдет дальше и вскидывая руку в воинском салюте, прощаясь с Мартахаром, который даже в посмертии остался верен себе, в отличие от самого Кулака. Грудь Бранда жгло, горло передавливало, глаза горели, но все же он разглядел рядом с Мартахаром еще одну фигуру.

Такую знакомую фигуру.

Женскую.

Окутанную грозовыми разрядами.

Волна ветра и небесной маны обрушилась с небес, фигуры Мартахара, Ахэйо и Имраны снесло и развеяло, потащило прочь, не оставив даже праха. Однако буря, созданная ими, не поддалась так легко и продолжала громыхать, расширяясь во все стороны, и Бранд сжал кулаки.

— Кто?!! — заорал он, разворачиваясь

к Зитриваху, Газину, Обауликаэль и остальным.

В груди, голове, глазах его жгло и пылало, словно он напился маны Бездны. Бранд снова заорал яростно, в нем мешалась ярость богоборчества молодости и чувство вины после Соблазнителя и убийства команды, готовность отдать жизнь за друзей-героев, и это было просто невыразимо словами, в которых он и без того был не слишком ловок. Ему хотелось упасть на колени и плакать, но он знал, что тогда утратит боевой дух и не сможет сражаться, подведет тех, кто поверил в него, пошел за ним, встал по его призыву даже против богов.

Поэтому из груди Бранда снова вырвался вопль.

— Кто?!!

Кровь стучала в висках и следовало бы перейти в алмазное тело, успокоиться, но Бранд сейчас не хотел покоя. Он жаждал битвы, сражения, возможности сокрушить небеса и Бездну и умереть, наконец, зная, что жил он не зря.

— Держи! Ты достоин!

Бранд машинально поймал знаменитый посох Зитриваха, которым тот истребил немало демонов. Сам Зитривах поклонился ему, прикладывая руку к сердцу и тут же истаял.

— Не подведи, — прошелестел ветер на великаньем.

Два Молота, Пылающий Нож, Кровавый Топор и остальные, которых Бранд не узнал в лицо (в Статусе были имена и фамилии, но не прозвища) повторили действия Зитриваха и тут же истаяли. Боги взяли их на небеса, в свои дружины, и боги же лишили их жизни, едва герои пошли против них.

Бранд сложил перед собой руку и кулак и поклонился пустоте.

Нелегкие годы над миром летели

Прорывы и смерть в глаза нам глядели

Зверье мы сражали и демонов били

Легенды расскажут, как мы победили!

Багровые луны над миром сияли

И в свете кровавом друзей мы теряли

Чтоб демоны жизнь не истребили

Легенды расскажут, Провал мы закрыли!

Пускай небеса нам хотят помешать

Но насмерть мы здесь будем стоять

Не слава, не деньги, Провал бы закрыть

Живых во всем мире нам защитить!

— Провал бы закрыть! — грянуло громко, подпевая Минту.

Бранд моргнул, приходя в себя и думая, что он говорил о том же самом. Только барда слушали, а его самого заглушили, но все же, все же. Здесь и сейчас он стоял против небес, стоял не один, герои шли против богов и значит Бранд уже прожил жизнь не зря!

— Бранд!

Лана выглядела ужасно, рана на боку, окровавленная левая грудь, ожоги на щеке и гладко выбритой голове, ставшей зелено-красной. Красные же глаза, не из-за ожогов, от слез и Бранд был бы последним, кто стал бы винить Лану за это.