Бездна. Первые после бога
Шрифт:
Володя подплыл и попробовал руками вытянуть трос. Потом уперся в перо руля ногами – тщетно! Он попробовал подставить зубило, ударить кувалдой, перерубить стальные жилки минрепа. Сильного удара не получалось, вода гасила скорость.
Володя взялся за ножницы по металлу. Минреп был тонкий, но жилки, из которых он состоял, были закаленными, сталистыми. По отдельности их можно было перекусить, но весь трос – невозможно. А время шло.
Володя присмотрелся. Минреп «закусило» нижним краем пера. А если попробовать передать на лодку, чтобы перо опустили,
Володя стал зубилом выстукивать по корпусу. Точка, тире, две точки… «Пошевелите рулем».
На лодке поняли просьбу. Перо руля шевельнулось вверх-вниз.
Володя уперся в перо ногой и стал тянуть на себя минреп. Но перо замерло.
«Еще», – отстучал он.
Перо шевельнулось, и трос сдвинулся. Немного, может быть, на миллиметр, но сдвинулся.
«Еще».
Перо пошло вверх-вниз. Володя дернул изо всех сил. Ему показалось, что в позвоночнике что-то хрустнуло, но минреп выскочил. Он вырвался из руки, и мина потянула его вверх.
Володя обернулся и посмотрел вокруг. Твою мать! Там и тут болтались эти чертовы железные шары с таящейся в них смертью. Лодка попала на минное поле.
Он всплыл выше лодки метров на пять. Больше подниматься было нельзя, можно заработать кессонную болезнь – это когда в жилах закипает кровь и начинает ломать суставы.
Но и этих пяти метров ему хватило: он увидел то, что хотел. Якорные мины ЕМС были установлены с глубиной три метра от поверхности и рассчитаны на относительно крупные суда. Торпедный катер на них, как и тральщик, не подорвется, а вот эсминец или гражданский транспорт – запросто. Подводные лодки запутаются в минрепах, будут пытаться маневрировать и сами подтащат к себе мину. Исход понятен.
Володя забрался в трубу торпедного аппарата и зубилом постучал по крышке. Его ждали, потому что сразу же закрылась передняя крышка. Потом зашипел воздух высокого давления, вытесняя из трубы воду. Вода ушла, и раздался свист уравнительного клапана. Крышка торпедного аппарата открылась, Володю подхватили сильные руки боцмана и торпедиста Саши, вытащили из трубы и помогли снять маску.
В торпедном аппарате стоял сам командир. На лицах всех подводников застыло тревожное ожидание.
– Ну, не томи! – не выдержал боцман.
– Освободил от минрепа. Он попал в щель между пером руля и корпусом. Только вот что: мы на минном поле. Со всех сторон видны мины – впереди и сзади, с обеих сторон.
Радость от новости избавления от минрепа сменилась разочарованием.
– Товарищ командир, я поднялся немного – не до верха, чтобы «кессонку» не схватить. Мины поставлены на три метра.
– И что из этого следует? – не понял боцман.
– Подожди, боцман, я понял. У лодки осадка в надводном положении два с половиной метра. Ты хочешь сказать, что «малютка» может пройти по минному полю в надводном положении? Рискованно! А если какая-то мина немного выше стоит?
– У нас есть варианты? – вопросом на вопрос ответил Володя.
– Молодец! По приходе в базу представлю в штаб рапорт.
Командир ушел на центральный пост, и тут же раздалась команда:
– По местам стоять, к всплытию готовиться!
Лодка дала самый малый вперед и всплыла. Под водой субмарина уравновешена, плавучесть ее нейтральна. Она изменяет глубину не за счет набора воды в цистерны, а за счет рулей на ходу.
Они всплыли, не задев ни один минреп или мину. Экипаж перевел дух. Командир осмотрелся в перископ. Немецких подлодок не было. Да и что немцы, дураки? Стоять или идти по своим минным полям, обозначенным на картах? Заняли крейсерское положение, осушив главные балластные цистерны для меньшей осадки.
Командир приказал идти на малом ходу, потом – на среднем. До дна, где могут находиться донные мины, далеко. Немцы обычно их ставят на мелководье, на глубинах не больше тридцати пяти метров. Так же и с акустическими, потому шли на дизеле, а не на электромоторе.
– Как думаешь, Саш, сколько может тянуться минное поле?
Саша помогал Володе снять баллоны и гидрокостюм. Только сейчас Володя почувствовал, что продрог.
– Вот надень сухое белье, тебя всего колотит. А я к боцману, пусть даст немного «шила» для сугрева.
От воспоминания о техническом спирте Володю передернуло.
– Во, я же говорю – замерз, трясет тебя, – утвердился во мнении Саша и полез в межпереборочный люк.
Вернулся он быстро, потрясая склянкой.
– Прими-ка на грудь для сугреву.
Володя сделал пару больших глотков из горлышка, не почувствовав вкуса, закашлялся.
Саша протянул ему кружку с водой:
– Запей.
Володя глотнул.
– Слушай, а там, у мины, страшно было?
Володя задумался.
– Некогда бояться было – боялся не успеть. А ежели бы грохнуло, то и я, и лодка накрылись бы. Мина здоровая, круглая, в какой-то тине.
– Я бы сдрейфил. На воздухе – куда ни шло, а под водой…
Глава 8. Торпедная атака
Лодка шла надводным ходом уже третий час, когда справа показался дым. Первым его, как и было положено, засек сигнальщик. Он сразу доложил командиру. Все присутствующие на палубе подводники, дышавшие свежим воздухом, слышавшие доклад сигнальщика, сразу повернулись вправо.
Дым был так себе – даже дымок, прозрачно-серый. Такой бывает, когда горит дерево.
Командир приказал рулевому держать курс на дым. Раз есть дым, стало быть, горит судно.
Через четверть часа они подошли к догоравшему торпедному катеру серии «Г». За его остатки цеплялись двое катерников.
Лодка подошла вплотную, людей пересадили на палубу. Они были еле живы от переохлаждения. Их тут же спустили вниз, в лодку, напоили горячим чаем на камбузе, растерли спиртом и переодели в сухое. Когда спасенные, отогревшись, смогли говорить, они поведали, что их потопил немецкий истребитель.