Бездна
Шрифт:
Так уходили наши отцы…
— И наши матери тоже, — тихо добавил Вальбен.
— Да, и они тоже, — согласился Мартелло, не скрывая своего раздражения замечанием доктора. — О них будет другая Песнь, немного дальше.
— Ну что ж, хорошо, — прокомментировал Лоулер. — Это сильная поэзия. Конечно, я не считаю себя большим знатоком в данной области, но вижу, вам не очень-то нравится рифма?
— Она устарела много столетий тому назад, доктор.
— Неужели? Я и не знал. Отец частенько читал мне наизусть стихи, написанные на Земле. В то
Вот старый мореход. Из тьмы Вонзил он в гостя взгляд.
«Кто ты? Чего тебе, старик?
Твои глаза горят!»
— Что это за стихотворение? — поинтересовался Лео.
— Оно называется «Сказание о старом мореходе» и в нем рассказывается о путешествии по морю, об очень трудном плавании.
И мнится, море стало гнить, — О Боже, быть беде!
Ползли, росли, сплетясь в клубок, Слипались в комья слизняки На слизистой воде.
— Очень здорово! Вы его до конца помните?
— Всего несколько случайных отрывков, — ответил Лоулер.
— Нам нужно как-нибудь встретиться и поговорить о поэзии, доктор. Я и не предполагал, что вы знаете стихи. — Счастливое выражение лица Мартелло на мгновение омрачилось. — Мой отец тоже любил старинную поэзию. Он привез с собой сборник земных поэтов… Вы в курсе этого?
— Нет, — ответил Лоулер, явно взволнованный этой новостью. — И где же этот сборник?
— Его больше нет. Он находился в лодке с моими родителями, когда они погибли.
— Как бы мне хотелось перелистать его! — разочарованно воскликнул Вальбен.
— Иногда мне кажется, что я жалею об исчезновении этой книги не меньше, чем о смерти отца и матери, — тихо произнес Лео и искренне добавил:
— То, что сказано сейчас мною, чудовищно, не правда ли, доктор?
— Нет, я так не думаю. Мне хорошо понятно твое состояние…
«Кругом вода, но не испить ни капли, ни глотка», — подумал Лоулер и сказал:
— Послушайте, Лео, зайдите ко мне сразу же после окончания вашей утренней смены. Я постараюсь что-нибудь сделать с вашей обожженной спиной.
Кругом вода, но не испить Ни капли, ни глотка.
Немного позже Вальбен вновь оказался один на палубе, под ночным небом с пульсирующей темнотой над головой и прохладным бризом, упорно дувшим с севера. Полночь уже миновала. Делагард, Хендерс и Сандира вновь оседлали корабельные реи, обмениваясь загадочными словами. Созвездие Креста располагалось прямо в центре небесного свода.
Лоулер взглянул на него, не переставая удивляться тому, как точно воспроизводится в небе геометрически правильный крест. «Боже, — мелькнула сумасшедшая мысль в голове Вальбена, — как же велика твоя сила! Только ты мог так идеально верно разместить эти тысячи немыслимо громадных шаров взорвавшегося водорода!» Он все еще помнил неуклюжие строчки стихов Мартелло:
Длинные корабли устремлялись вперед В ночь ночей, в бесконечную тьму…
«А может быть, одно из солнц в этом грандиозном созвездии — земное? Нет, нет… Говорят, эту звезду
К призывному свету золотых, сияющих звезд.
Так уходили наши отцы.
И наши матери тоже… То солнце, неожиданная вспышка свирепой жестокости которого уничтожила им же самим когда-то бережно взращенную жизнь… Оно, обратившееся в конце концов против собственного творения, направило на Землю смертоносные стрелы жесткой радиации, мгновенно превратив мир, где зародилось человечество, в почерневший огарок».
Он всю свою сознательную жизнь грезил о Земле. Это началось с тех пор, как дед рассказал ему историю о мире их предков. Но и до сего времени Терра оставалась для Вальбена величайшей загадкой.
Гидрос был слишком изолирован, слишком удален от каких угодно научных центров. Рядом — никого, кто смог бы поведать ему об истинной Земле. Почти все земное недоступно: музыка, книги, искусство, история… Только отрывочные сведения доходили до него, разрозненные сведения. Например, Вальбен знал, что существовало нечто, называвшееся оперой, но он не мог представить себе, что это за зрелище. Люди, поющие какую-то историю? И при этом одновременно играет сотня инструментов? Лоулер никогда не видел, чтобы в одном месте собиралась сотня мужчин и женщин. Соборы? Симфонии? Подвесные мосты? Шоссе? Он слышал эти слова, но вещи, ими обозначенные, казались загадочными. Загадки, загадки, одни загадки… Загадки Земли, ответы на которые давно утеряны.
Этот маленький шарик, — значительно меньше Гидроса, по крайней мере, так говорили — породивший империи и династии, царей и генералов, героев и преступников, сказки и мифы, поэтов, певцов, великих мастеров искусства и науки, храмы и башни, статуи и обнесенные крепостными стенами города — словом, все то таинственное великолепие, которое Лоулер едва ли мог вообразить, проведя всю свою жизнь на жалком и нищем, заполненном водой Гидросе. Земля, породившая людей и после столетий труда и дерзаний пославшая их в ночь, в бескрайнюю тьму, к отдаленным мирам равнодушной Галактики…
И снова перед внутренним взором Вальбена предстала страшная картина из его сна: мгновенная вспышка радиации, выжженные земные просторы, опустевшие выгоревшие города… «Да, дверь нашего дома захлопнулась за спиной, и мы уже никогда не сможем вернуться и открыть ее, — с горечью подумал он. — Человечество осталось в одиночестве, брошенное на произвол судьбы, затерянное среди звезд».
…К призывному свету золотых, сияющих звезд…
И вот мы здесь, на борту крошечной песчинки, влекомой волнами огромного и бескрайнего моря, на планете, которая сама по себе не более чем такая же песчинка в огромном темном океане, облекающем нас всех.