Бездна
Шрифт:
Лис подмигнула Вальбену, выглянув из-за плеча Гейба, и хрипло хохотнула.
— Привет, док! — крикнула она, и Лоулер по ее голосу понял, что женщина пьяна. Он оглянулся, удивленно посмотрел на нее и быстро прикрыл дверь за своей спиной.
Камбуз нельзя было назвать уединенным местом, и Кинверсон ничуть не заботился о том, чтобы принять хоть какие-то меры предосторожности; его не останавливало даже то, что Сандира — или тем более Делагард — может обнаружить шашни своего дружочка с Лис. «Гм-м… По крайней мере, Гейб довольно последователен при соблюдении собственных принципов, — подумал Вальбен. — Он не придает никакого
Несколько раз после урагана Лоулер и Тейн находили возможность для встреч в грузовом отсеке. Его тело, в котором так долго дремал любовный пыл, казалось, заново постигло значение страсти. Но в ее отношении к нему не чувствовалось ничего подобного; в случае с Сандирой все можно было назвать скорее энтузиазмом, чем страстью. Она просто получала безличное физическое наслаждение.
Занимаясь любовью, они не произносили ни слова, и потом, после этого, любовники, словно по обоюдному согласию, ограничивали свое общение ничего не значащей легкой болтовней. Новые правила приживались очень быстро. Лоулер схватывал на лету ее подсказки. Ей же, вне всякого сомнения, нравилось происходившее между ними, и столь же очевидно приходило понимание, что она не желает усложнять и углублять их отношения. Всякий раз, когда Вальбен встречал Тейн на палубе, они беседовали, как случайные знакомые и очень далекие друг от друга люди. «Неплохая погода? — говорили они, а иногда начинали щебетать: — Какого странного цвета море в этом районе…»
Он мог спросить: «Интересно, скоро ли мы доберемся до Грейварда?»
Сандира невзначай сообщала: «У меня нет больше кашля, ты заметил?»
Или же Лоулер замечал: «Не правда ли, та красная рыба, что подавали на обед, очень вкусна?»
Тейн обращала его внимание на какую-либо мелочь, чтобы только заполнить возникшую паузу: «Посмотри, кажется, мимо нас проплывают ныряльщики».
Их разговоры отличались изысканной вежливостью, были приятны, но сдержанны. Он никогда не говорил: «Сандира, я никогда ни с кем не переживал ничего подобного», а она никогда не произносила: «Не могу дождаться, Вэл, когда нам представится возможность побыть вдвоем в нашем укромном уголке». Лоулер никогда не делал вывод: «Мы очень похожи. Нам пришлось туговато, пока нашли свое место в этом мире». Да и Тейн ни за что не признавалась: «Я постоянно переезжала с одного острова на другой, потому что всегда искала нечто большее…»
Вместо того, чтобы теперь, когда они стали любовниками, узнать ее получше, Лоулер пришел к неутешительному для себя заключению: она становится все более далекой от него и все более непонятной. По крайней мере, он такого даже и предположить не мог. Ему хотелось, чтобы их отношения стали чем-то более значительным, но не знал, как добиться этого, если она не желает.
Казалось, Тейн хочет держать его на довольно значительном расстоянии от себя и при этом получать не больше того, что уже смог сделать Кинверсон. Если Лоулер правильно понимал, то она не нуждалась ни в какой другой близости, кроме телесной. Он никогда прежде не встречал таких женщин, настолько равнодушных к длительности и постоянству своих отношений с возлюбленными, к единению душ, женщин, что принимали каждое мгновение своей жизни таким, какое оно есть, не пытаясь связать его ни с прошлым, ни с будущим. Хотя… «А ведь я знавал похожего на Сандиру человека», — неожиданно вспомнил Вальбен.
Это, естественно, не женщина.
Ночью до Вальбена донеслись приглушенные крики, звуки возни и ударов. Это в соседней каюте Делагард разбирался и выяснял отношения со своей Лис. Не впервые, далеко не впервые… Но на сей раз ссора происходила намного громче и ожесточеннее.
Утром, когда Лоулер спустился в камбуз на завтрак, Никлаус стояла, склонившись над плитой, чтобы скрыть свое лицо. Со стороны оно казалось немного опухшим, но когда она повернулась, Вальбен увидел желтый синяк на щеке и еще одни — под глазом. Губы тоже разбиты и распухли.
— Я могу вам чем-нибудь помочь? — поинтересовался доктор.
— Переживем.
— Я слышал ночью шум… Как это отвратительно!
— Просто упала с койки, вот и все.
— Ага… И с грохотом каталась по каюте в течение пяти или десяти минут с криками и проклятиями? А Нид, поднимая вас, тоже почему-то не обошелся без ругани? Ладно, Лис, перестаньте водить меня за нос.
Она холодно и мрачно взглянула на него. Казалось, еще мгновение — и Никлаус расплачется. Никогда прежде ему не приходилось видеть упрямую и хамоватую Лис на грани срыва.
Лоулер тихо произнес:
— Завтрак подождет… Нужно промыть этот порез и смазать синяки.
— Док, я привыкла к таким «подаркам».
— Он часто бьет вас?
— Частенько.
— Никому не позволено избивать другого человека, Лис. Подобные обычаи ушли в прошлое вместе с временами пещерных людей.
— Лучше скажите об этом Ниду.
— Если хотите, могу и сказать.
В глазах Никлаус промелькнула тень страха.
— Нет! Ради всего святого, не говорите ему ни слова, док! Он убьет меня!
— Вы на самом деле его боитесь?
— А вы разве не боитесь его?
— Нет. С какой стати? — ответил Лоулер, искренне удивляясь.
— Что ж, может быть… Но это же — вы, а я считаю, что еще легко отделалась. Мне «посчастливилось» сделать кое-что, что очень не понравилось Ниду, ну, и… он поучил меня правильному поведению. Делагард жестокий мужик… Прошлой ночью мне показалось, он убьет меня.
— В следующий раз позовите на помощь… или постучите в стену каюты.
— Следующего не будет. Теперь я буду вести себя хорошо. Учтите, говорю вполне серьезно.
— Вы до такой степени его боитесь?
— Док, я люблю Нида. Вы верите мне? Я люблю эту грязную скотину. Если он не хочет, чтобы я гуляла на стороне, — не буду гулять! Делагард для меня важнее.
— Даже несмотря на побои?
— Это только доказывает, что я для него — не пустое место.
— Вы шутите, Лис?
— Нисколечко.
Лоулер покачал головой.
— Господи! Вы вся в синяках от его «ласки» и все-таки пытаетесь утверждать, что это, — он указал на синяки, — доказательство его любви к вам.
— Вы ничего не понимаете, док, — сказала Никлаус. — Вам никогда не приходилось так любить, потому что вы не способны на такие поступки.
Лоулер смотрел на Лис в полной растерянности, пытаясь понять смысл сказанного ею. В этот момент она показалась ему столь же чуждой и непостижимой, как и джилли.
— Полагаю, вы правы, — наконец заключил он.