Бездна
Шрифт:
— Да говорите же!
Фелк повернул глобус.
— Вот… Точка, куда мы сейчас движемся. Здесь ведь не видно никаких островов, не так ли?
— Выходит… флотилия направляется в Пустынное море?!
— Мы уже в нем… Нам крайне редко приходилось встречать на своем пути острова. Корабли проплыли мимо двух, вернее, мимо двух с половиной в течение всего нашего путешествия, а после Хигалы не встретился ни один… И больше уже не встретится, уверяю вас! Пустынное море потому пустынно, простите за каламбур, что течения не выносят сюда ни одного островка. Если бы мы следовали по направлению к Грейварду, то уже находились бы
Лоулер задумчиво рассматривал тот участок глобуса, что повернул к нему Фелк. Он увидел маленький полумесяц — Хигала. К западу и югу от нее — только пустота, бескрайняя и беспредельная пустота, а далеко, за горизонтом маленького шарика карты, — темная клякса Лика Вод, Бездны.
— Вы думаете, Делагард ошибся в вычислениях при определении нашего курса?
— Вот этого-то я как раз и не думаю! Семья Делагардов водила корабли по здешним морям еще в те времена, когда эта планета считалась исправительной колонией. И вам сие хорошо известно! Скорее вы неправильно напишете свое имя, если вас попросят подписаться, чем он, желая плыть на северо-запад, по ошибке отправится на юго-запад.
Лоулер прижал ладони к вискам.
— Ради всего святого, ответьте мне, зачем Ниду нужно плыть в Пустынное море?
— Полагаю, вы лучше бы спросили об этом его самого.
— Я?!
— Иногда мне кажется, что он проявляет к вам некоторое уважение, — пояснил Фелк. — Делагард может дать откровенный ответ на ваш вопрос, но, конечно, может и промолчать. Мне он, во всяком случае, ничего не скажет… Как вы считаете, док?
В то же утро, немного позднее, Лоулер отыскал Кинверсона, который, готовясь к своей повседневной рыбалке, подбирал крючки и прочие снасти на вспомогательном мостике. Он посмотрел на Вальбена мрачновато-безразличным взглядом, словно окидывая взором какую-то бездушную вещь, и вернулся к своему обычному делу.
— Значит, мы сбились с курса… Так… Я знал об этом. А что требуется от меня, док?
— Знали?!
— Что вы удивляетесь? Эти же моря совсем не похожи на северные.
— Вы все это время знали, знали и молчали? Догадывались о Пустынном море?
— Я знал, что наша флотилия потеряла намеченный курс, но откуда мне было известно о Пустынном море?
— Фелк утверждает — корабли следуют именно туда. Он показал мне наш путь на карте.
— Оньос не всегда бывает прав, док.
— Но давайте предположим, что на этот раз он прав.
— Ну-у, в таком случае, мы следуем в Пустынное море, — спокойно согласился Гейб. — И что из того?
— Вместо того, чтобы следовать на Грейвард!
— Ну и что? — почти повторился Кинверсон, взял один из крючков, тщательно осмотрел его, зажал в зубах и согнул в другую сторону.
Разговор явно зашел в тупик.
— Неужели вас совершенно не волнует, что мы следуем неправильным курсом?
— Нет. Да и почему, черт побери, это должно меня волновать?! Один вонючий остров ничем ни отличается от другого. Меня абсолютно не колышет, где мы, в конце концов, решим обосноваться.
— Гейб, но ведь в Пустынном море вообще нет никаких островов.
— Станем жить на корабле. Ну и что? Например, я могу жить в Пустынном море… В нем же есть
— Почему же вы в ней не живете? — поинтересовался Лоулер, начиная раздражаться.
— Потому что всю свою жизнь провел на Сорве! А мог бы и в лодке! Что из того? Док, вы думаете, все эти чертовы острова так уж великолепны? Вы все время ходите по бревнам, питаетесь водорослями и рыбой, страдаете от нестерпимой жары, когда палит солнце, и от холода, когда идут дожди… И это вы называете жизнью?! Но, в любом случае, такова наша жизнь. Она не очень-то шикарна, конечно, не очень богата и разнообразна… Поэтому мне совершенно безразлично, Сорве это, Салимин ли или каюта на «Царице Гидроса»… Да хоть чертова рыбацкая лодчонка! Мне надо только есть, когда я голоден, трахаться, если возникло желание, и жить до тех пор, пока не придет мой час. Понятно?
Возможно, сейчас прозвучала самая длинная речь, которую когда-либо произносил Кинверсон. Казалось, его самого поразило собственное многословие. Поток слов прервался, и Гейб некоторое время пристально всматривался в лицо Лоулера холодными глазами, исполненный нескрываемого гнева и раздражения. После этого он вновь вернулся к своим крючкам и рыболовным снастям.
— И вы не против того, — продолжал настаивать на своем Вальбен, — что наш «великий вождь» ведет нас в совершенно неизведанную часть планеты и даже не ставит себе в труд поставить нас в известность о собственной задумке?
— Нет, я не возражаю. Я только против слишком навязчивых типов! Док, оставьте меня в покое. Я занят, вам ясно?
— Хотите начать свой «радиообход», док? — спросил Даг Тарп. — Сегодня вы на час раньше, не так ли?
— Да, наверное. Это имеет какое-либо значение?
— Как пожелаете. — Руки радиста запорхали по кнопкам и клавишам. — Желаете начать раньше — начнем раньше. Но не ругайте меня, если на других судах не будут готовы.
— Для начала свяжите меня с Бамбером Кэдреллом.
— Обычно вы вызывали «Звезду».
— Мне это очень хорошо известно самому. Но сегодня Кэдрелл будет первым.
Тарп озадаченно взглянул на Лоулера.
— Док, вам что, шило попало в задницу с утра пораньше?
— Когда вы услышите мои слова, обращенные к Бамберу, то поймете, что и куда мне попало. Итак, на связь!
— Хорошо, хорошо… — Со стола с радиоустановкой доносились щелчки и характерное булькание эфира. — Проклятый туман, — пробормотал Даг. — Чудо, что еще оборудование до сих пор не сдохло… Вызываем «Богиню»… Вызываем «Богиню». Здесь «Царица». «Богиня», отзовитесь. «Богиня»?
— «Царица», «Богиня» слушает. — В репродукторе раздался высокий надтреснутый голос мальчика. На «Богине Сорве» функции радиста выполняет сын Нико Тальхейма Бард.
— Я хотел бы поговорить с капитаном, — попросил Лоулер.
Ответа он не расслышал.
— Что там такое?
— Говорят, что Кэдрелл стоит у штурвала. Его вахта продлится еще два часа.
— Скажите, чтобы радист, несмотря ни на что, вызвал Бамбера для беседы. Мое дело не терпит отлагательства.
И вновь щелчки и булькание эфира. Создавалось впечатление, что паренек на «Богине» пытается возражать. Тарп повторил просьбу Лоулера, после чего наступила минутная пауза.