Бездыханные ІІІ
Шрифт:
— Не кипятись, лучше помоги нам, — спокойно произнесла Фёрт, намазывая мою вторую руку кремом.
— Сами себе помогайте, у меня есть свои дела! — вспыхнул парень, но почему-то остался стоять на месте.
Девушка коротко глянула на него, многозначительно улыбнувшись. Покончив с кремом, она подсунула под мою руку второй ящичек и вернулась к раствору, еще пару раз помешав его палочкой. Сзади меня послышались ну просто невообразимо тяжелые вздохи и бормотания, после чего я увидела, как Рейн приседает рядом на корточки и поддерживает ящичек руками. Я аккуратно засунула руку вовнутрь, чуть приподнявшись и наклонившись вперед, чтобы не сдвинуть с места второй ящичек. При этом мои волосы соскользнули с плеча на намазанную кремом руку. Рейн так возмущенно цокнул языком, что мне показалось, будто
Наконец Фёрт залила раствором и вторую мою руку. После чего положила на пол пустое ведерко и наполнила его до краев жидкостью, похожей на воду, но, наверное, это было специальное средство, чтобы остатки раствора не затвердели на пластмассовых стенках ведра.
— Спасибо, — произнесла девушка, глубоко затянувшись и глянув на Рейна, — Без тебя мы бы ни за что не справились.
Вопреки моим ожиданиям на эту насмешливую колкость парень почти никак не отреагировал, лишь бровью повел. Потом он вообще улыбнулся и самодовольно выдохнул:
— Я просто незаменим.
«Над Рейном подшутили, а он повел себя как нормальный необидчивый человек? Либо его подменили, либо эта женщина ведьма».
— А ты чего уставилась? — зло зыркнул он на меня.
«А, нет, все в порядке. Это Рейн».
— Если больше ничего не нужно, я пошел, — быстро проговорил парень, поднявшись на ноги, будто бы поняв причину моего замешательства.
В дверях он вдруг остановился, обернулся в нерешительности, и, нервно потоптавшись на месте, пробубнил, глядя на Фёрт:
— Ты сегодня уезжаешь?
— Думаю, да, иначе не успею сделать вам оружие.
— Ясно.
Он еще что-то хотел сказать, но не решался, и только нервно теребил пальцами длинные рукава своей кофты и шаркал ногой взад-вперед.
— А кто-то говорил, что ни за что не наденет мой подарок на День Рождения, — вдруг насмешливо хмыкнула девушка.
Рейн глянул вниз на свою кофту, после чего высокомерно задрал голову.
— Ха, да я надеваю её, только когда рисую — испачкать не жалко!
Я еле удержалась от скептического фырканья, вспомнив, что никогда не видела Рейна в другой кофте, кроме того случая, когда он в школе был вынужден носить жилетку и красный галстук.
А Фёрт на его ответ лишь шире усмехнулась.
Рейн возмущенно топнул ногой и развернулся, но уходить не спешил. Лишь сделал медленный и неуверенный шаг вперед, после чего еще один, более медленный и вынужденный.
— Рейн, — окликнула его Фёрт, вынув докуренную сигару и затушив её об ладонь.
Парень так резко обернулся, что я успела заметить выражение растерянности на его лице, которое через мгновение было скрыто маской безразличия и высокомерия.
— У меня забронирован билет на самолет, — как бы между прочим говорила девушка, проверяя мои руки, а парень внимательно ловил каждое её слово. — Но он отлетает только в четыре утра. У меня есть еще несколько дел, а после полуночи я буду полностью свободна, и эти оставшиеся четыре часа хотела прогуляться немного по городу, развеять мысли перед тем, как приступлю до работы. Не хочешь составить мне компанию?
Маска безразличия на мгновение предательски треснула, и наружу просочилась надежда с радостью, такие непривычные для этого парня. Но он, то ли в силу привычки, то ли из-за гордости, быстро взял себя в руки, и счастливая улыбка лишь тенью проскользнула по его губам.
— Ну, я ничего не планировал, так что так и быть, раз уж ты просишь.
Фёрт склонилась передо мной, из-за чего парень видел лишь её макушку, но я из своего места видела часть её лица, и видела улыбку, словно она знала, что скрывается за каждым словом и действием Рейна.
— Спасибо, я буду тебе очень благодарна.
— Ага, — безразлично бросил он и уже уверенной поступью вышел из комнаты.
Примерно с полминуты я удрученно вертела головой, глядя то на Фёрт, то на проем двери, где только что исчез Рейн. Девушка руками постепенно отламывала деревянные стороны ящичка, отделяя их от затвердевшей массы, и не говорила ни слова. Это меня еще больше озадачило и я, подозрительно прищурившись, спросила:
—
Фёрт освободила мою руку от дерева, взяла острый нож и начала медленно проводить им вдоль белого твердого прямоугольника. И только когда закончила — заговорила.
— Ну, когда я впервые увидела его — это было несколько лет назад, когда я, приехав в штат по делам, нанесла визит к Мелори, — он был той еще задницей, намного хуже, чем теперь, и ужасно замкнутым. Меня это позабавило и я решила немного растормошить его. Это не было добрым жестом, наоборот, унылые и злые люди всегда вызывали у меня насмешку. Тогда я даже не думала, что из этого получится, мне просто хотелось развлечься, и я некоторое время просто ходила по пятам за этим ребенком — тогда ему еще и восемнадцати не было. В общем, однажды он не выдержал, и, сдается мне, впервые за все время своей смерти закричал от злости. Выкрикивал все, что нужно и не нужно, что его достало и разозлило, от чего он устал. Многое я узнала за те три минуты. А потом он резко замолчал, глянул на меня так удивленно, и убежал. Признаюсь, мне тогда был уже целый век и я многое повидала, многое пережила, поэтому и не была тронута его откровением и безразлично отнеслась к этому. Но он меня заинтересовал, да и скуку нужно было как-то развеять, и я спонтанным решением подошла к Мелори и попросила у неё забрать на несколько недель Рейна с собой за копанию, пока гостю в штатах. Она сказала, что это ему решать, и если он согласится, то они с Данте не будут противиться. Лично я даже не ждала, что Рейн согласится. — Фёрт на секунду прервалась, разделив застывшую массу на моей руке на две половины, тем самым освобождая конечность, и занялась второй рукой. — Но парень вдруг согласился. Просто кивнул без вопросов и возражений, словно я предложила ему чай выпить. Пожалела ли я тогда о своем решении? Чуть-чуть, так как подумала, что лишний человек будет мне грузом, особенно такой неразговорчивый. Но с каждым днем наших разъездов я удивлялась тому отсутствию дискомфорта, что проявляется при длительном молчании наедине. Сначала Рейн был скован, но спустя неделю у него словно плотину прорвало и он высказывал свое мнение по каждому моему действию. Это были грубые и нелестные замечания, но меня это забавляло. — Она опять на время замолчала, сосредоточенная на разрезании силикона, после чего продолжила, — через месяц все мои дела в штатах были закончены, и я должна была вернуться в Европу. Много чего случилось за это время. Ясное дело что и мы несколько раз позволили себе расслабится и забить на правила приличия и огромную разницу в возрасте. Я не коплексовала, а Рейн в то время был, скажем так, не придирчив к еде.
— В каком смысле?
— В смысле немного сатириазист.
Но видя, что я все равно не могу понять о чем она, Фёрт многозначительно улыбнулась.
— У женщин это называется нимфоманией.
— Оу… теперь поняла.
— Ну вот. Наша связь не имела каких-то романтических порывов или способом выражения чувств, или мимолетней слабостью. Все было вполне осознанно и никто из нас не ждал каких-то важных последствий. Никакой ответственности, никаких обязанностей. И когда я предложила ему поехать со мной в Европу. Я рассчитывала на простую компанию, которая бы забавляла меня на время моих странствий. Но Рейн знал, что жизнь со мной, значит жизнь среди толпы, а он ненавидел толпу, поэтому вернулся обратно домой. Мелори потом еще долго названивала, спрашивала, что я такое сделала с Рейном, что он вдруг начал говорить больше десяти слов в день, — засмеялась Фёрт. — Ну а мы с ним потом встречались лишь тогда, когда я приезжала в штаты по делам, или заглядывала к Мелори на праздники.
Она замолчала и начала упаковывать вещи в рюкзак, кинув перед этим мне полотенце.
Я долго думала над её словами, тщательно стирая остатки силикона с рук, после чего тихо спросила:
— Ты что-то к нему чувствуешь?
Девушка глянула на меня через плечо и слабо улыбнулась, покачав головой.
— Нет. Хотела бы, ведь, будь я упорней, могла бы избавить его от потребности быть одному. Но я отношусь к нему как к младшему брату, несмотря на некоторые ньюансы. И я бы не смогла дать ему той верности и покорности, которых требуют отношения, как и он не смог бы дать это мне. Понимаешь?