Безликий

Корнев Павел

– Не беспокойтесь, надолго вас не задержу, – уверил его сыщик и произнес: – Согласно показаниям прибывших на место преступления констеблей светильники в зале продолжали гореть.

– Так я же говорю, – всплеснул руками Морис Тома, – я не погасил их, потому что Пьетро еще оставался работать!

– Но их не погасил и художник. А он бы непременно сделал это, если бы собрался уходить. Так?

– Не понимаю, почему это так важно, – признался сбитый с толку буфетчик.

– Просто интересно, – мягко улыбнулся Бастиан Моран. – Скажите, когда вы покидали клуб, не заметили на улице никого

подозрительного?

– Нет.

– Никто не стоял у входа?

– Я никого не видел.

– Хорошо, можете идти.

Я выпустил буфетчика из кабинета, прикрыл за ним дверь и спросил:

– Кого звать теперь?

– Пожалуй, никого, – решил вдруг Моран. – Но у меня есть несколько вопросов к вам.

– Задавайте, – разрешил я со спокойным сердцем, поскольку скрывать Жану-Пьеру от полицейских было нечего.

И все же сыщик сумел удивить: он начал с того, что потребовал мой паспорт. Изучил его, уделяя особое внимание отметкам о пересечении границы, и как бы невзначай поинтересовался жизнью в колониальной Африке, а попутно что-то записал в блокнот. Затем Моран пожелал выяснить, чем я занимался два месяца, прошедшие с моего прибытия в Новый Вавилон.

– Пил, гулял, искал работу, – пожал я плечами, разваливаясь в кресле.

– Почему же не обратились к кузине?

Я рассмеялся.

– Мсье! У кузины своих забот полон рот. Она в долгах как в шелках, выручки едва хватает, чтобы платить по закладным. Так что еще неизвестно, кто кому оказывает услугу: Софи мне, принимая на работу, или я ей, соглашаясь помочь.

Инспектор выгнул бровь.

– Но клуб, кажется, процветает?

– Дело в старых долгах.

– В старых долгах?

– В очень старых долгах.

– Это как-то связано с ее пропавшим супругом? – предположил инспектор.

Я почувствовал, что ступил на очень тонкий лед, и осторожно кивнул.

– Да, граф был заядлым игроком. Слишком азартным и не очень удачливым.

Моран покачал головой и вдруг спросил:

– Вы встречались с ним?

Студеный октябрьский ветер, плеск темной речной воды…

Я беспечно улыбнулся и спокойно ответил:

– Перекинулся как-то парой слов. Уже даже не помню когда.

– Что вам известно о его исчезновении?

– Только то, что писали в газетах. В то время я был на континенте.

Граф Гетти бесследно исчез два года назад, в самом конце октября. После одной из шумных вечеринок он вдруг перестал появляться на людях, а несколько дней спустя вышел на яхте в море, и… больше его никто никогда не видел.

– Есть предположения, что с ним могло стрястись? – полюбопытствовал инспектор.

– Ни малейших, – ответил я и принялся выдвигать ящики письменного стола. В одном из них обнаружился выкидной стилет с накладками из леопардового дерева. Посередине рукояти была сделана серебряная вставка с гербом рода Гетти – мечи и щуки, разделенные восходящей диагональю, а на больстере сплелись в затейливый вензель буквы «М» и «Г».

Судя по клейму мастера, нож изготовили в одной из многочисленных мастерских итальянского Маниаго. Я сдвинул кнопку, полюбовался разложившимся клинком, хищным и узким, потом сложил его обратно.

Моран взглянул на меня с непонятной улыбкой и вновь спросил:

– Могла госпожа Робер иметь отношение к исчезновению супруга?

Студеный октябрьский ветер, плеск темной речной воды, щелчок предохранителя…

– Разве есть основания подозревать в исчезновении графа убийство? – прищурился я.

– Просто скажите, что вы об этом думаете.

– Но какое…

– Ответьте, прошу вас!

Вот только сыщик не просил, а требовал. Я вздохнул и покачал головой.

– Нет, мсье. Софи ни в чем таком не замешана, это ясно как белый день. В противном случае тело графа нашли бы очень и очень быстро.

– Из-за страховки?

Ни для кого не было секретом, что супруги Гетти застраховали свои жизни в пользу друг друга, но к тому времени, как появилась возможность признать пропавшего Марко умершим, срок действия страховки давно прошел.

– Вижу, вы подняли материалы дела, – отметил я. – С чего бы это?

Инспектор потер пальцами бледное лицо и ничего мне не ответил. Вместо этого задал очередной вопрос:

– Так вы полагаете, граф наделал долгов и сбежал от кредиторов?

Студеный октябрьский ветер, плеск темной речной воды, щелчок предохранителя… Вспышка!

Я непроизвольно потер грудь, но сразу взял себя в руки и фыркнул.

– Во-первых, мсье, я ничего об этом не думаю. Во-вторых, раз уж вы спрашиваете: нет, эта версия не кажется мне убедительной. Никто не отправляется на дно в одиночестве, все стараются утянуть за собой близких. Реши граф скрыться – он не оставил бы здесь Софи. Увез бы ее с собой. Скорее уж Марко сорвал куш и решил не отдавать долги, а начать новую жизнь.

Инспектор закурил и кивнул.

– Яхта, штормовой океан, крушение. И никакого криминала.

– Послушайте, мсье! К чему эти расспросы? – не выдержал я. – Вы можете объяснить?

На этот раз Моран уходить от прямого ответа не стал.

– Детектив-сержант Льюис, которого вчера застрелили в клубе, расследовал обстоятельств исчезновения графа Гетти. Он опрашивал работников пристани, видевших графа на борту отплывавшей яхты. Именно эти показания послужили основанием для отказа в возбуждении уголовного дела. Но вдруг имел место подлог? Возможно, Льюис явился сюда с целью шантажа?

– А что говорит его инспектор?

Моран досадливо поморщился.

– Инспектор Остридж предоставляет подчиненным излишнюю, на мой взгляд, самостоятельность. По его словам, сержант собирался проверить какую-то зацепку по одному из текущих расследований. Это все, что ему известно.

– А констебль, которого оглушили? Я слышал, кто-то остался в живых.

– Фредерик Гросс? Уверяет, что просто выполнял приказ сержанта. Но я еще поговорю с ним. И не только с ним.

Прозвучало заявление инспектора на редкость многозначительно; я вновь щелкнул стилетом, затем сложил клинок и спрятал нож в карман.