Безлюдье. Дилогия
Шрифт:
– Да, хозяйство у Пелагеи и в самом деле большое. Она сейчас работников аж с Алфимово возит. Так что подумайте, предложение стоящее. И ферма там имеется, дети с молоком будут, и кролики, и птица. И поля всяким разным засажены, много планов у Мамоновых, справные они хозяева, рук только рабочих не хватает. Им же не просто работники нужны, а компаньоны. Чтобы настоящие крестьяне были, радеющие за свое дело.
– Да мы поняли, поэтому и сидим здесь. Но это как получается: вроде как колхоз у вас, все сообща делаете. А у Мамоновых наособицу получается, так что ли?
Михаил усмехнулся, затейливые вопросы
– Есть такое - сидевший с другой стороны кряжистый мужичок со смешком добавил - пошел вот гулять с одной, а утром и проснулся то с другой, а женился вообще на третей.
Все засмеялись, видимо эта байка была присутствующим знакома и имела скрытый подтекст.
– Тимоха!
– жена Прохора обернулась к озорнику - Ты тут не охальничай!
– А я что? Так, к слову - Тимофей от грозного окрика женщины сразу ужался на табуретке. Видать, есть авторитет у нее среди земляков.
– Ладно, Мария - Прохор успокаивающе положил руку на плечо жене - Что с него возьмешь, с дурачины?
– Михаил Петрович, меня можете величать Зинаидой Прокопьевной Таболиной - обратилась с другой стороны стола к атаману женщина средних лет, такая же светловолосая и ясноглазая, как большинство здесь сидевших - Посоветуйте нам, чем у вас лучше заняться? У вас то коллектив за зиму, какой-никакой устоялся уж, а нам вот куда податься?
– Что сказать, Зинаида Прокопьевна, люди вы сельские, к крестьянскому же труду и привычные. Нам такие именно и требуются, все ж сюда больше городских жителей приехало. А нашему председателю, Ружникову Ивану Васильевичу, люди, знающие сельский труд очень даже глянутся. Советую вам с ним сегодня же переговорить. Мужикам рукастым у нас тоже рады, требуются механизаторы, водители, механики, лесорубы.
– Это мы завсегда!
– живо откликнулся на последние слова здоровенный мужчина, статью более похожий на медведя, с такой же беспокойной копной коричневых волос - Я вот в леспромхозе работал, всякую там технику знаю.
– Вот видите! Именно такие специалисты нам очень и необходимы, думаю, что каждый из вас найдет себе место в нашем анклаве. В ближайшие дни обоснуетесь, начнете работать, а там видно будет. Кто точно намерен здесь оставаться, должны будут принести присягу, мужчины вступить в ополчение и приписаться к десяткам.
– Это что опять получается, вы нас под автоматы, а сами позади на лихом коне?
– пролепетавший эти слова чернявый мужичок отсиживался позади всех на табурете, закинув залихватски ногу за ногу. Ему неожиданно вызвалась отвечать Ольга Шестакова, вернее уже Потапова.
– Это кто там позади на лихом коне?! Наш атаман? Да он впереди всех под пули бросался, и под Архангельском с пулеметом против бандитов вышел, и в Твери на мосту. А сейчас, в мае, он чуть не погиб в бою! Но пятерых гадов застрелил, сам лично. Да если бы не он, то ничего бы здесь не было! Мы все за атамана подпишемся! Не смейте его трогать!
Лицо девушки раскраснелось, глаза запылали синим огнем, непроизвольным жестом она закинула волосы назад
– О, какая девка моему лейтенанту досталась!
– стукнул Михаила в бок Потапов старший - Не девка - огонь!
– Ага, как бы не опалился - хмыкнул в ответ атаман, потом встал и мягко положил руки на плечи девушки - Оля, все нормально, товарищ просто не подумал.
– Ага, он у нас с головой то не дружит - Таболина оглянулась назад - Николаша, если сказать нечего, так ты уж лучше помолчи. Тут видишь, какие девчата резкие, а представь каков сам атаман на расправу. Это тебе не демократия, тут на правеж выведут и высекут.
Все дружно засмеялись, чернявый Николай не знал куда деваться от стыда.
– Да я так...- замямлил он сконфуженно - просто и там беда, и тут приехали, на тебе война. Если оно надо, то я как все, в армии то отслужил. Но хотелось бы все-таки узнать, за что мы кровь то проливать будем.
– Вот это уже вопрос резонный - Михаил остановил возражающих рукой - Человек имеет право знать, за что мы будем сражаться. Я не буду тут держать пафосные речи, а просто посоветую пообщаться с людьми из Подмосковья. Там есть, кому рассказать о тех бесчинствах, творимых новоявленными рабовладельцами и бандитами. Есть там и бывшие рабы. Так вот знайте: там, за решеткой, не будет таких посиделок, а с вами будут обращаться как со скотом. За один не то что вопрос, а косо брошенный взгляд, вас будут бить смертным боем. Ваших женщин, да что женщин, девочек-малолеток будут насиловать, как и где захотят. А ваша судьба будет оставаться бессловесным быдлом для новых господ, идти к ним в услужение, или стать охранником и палачом для таких же бедолаг. Издеваться над ними, бить, унижать, попирать в себе и в них свое человеческое достоинство.
Михаила внимательно слушали, у женщин заблестели глаза, у мужчин непроизвольно сжались кулаки. Атаман уже стоял, оглядывая земляков суровым, беспощадным взглядом, слова чеканил как кузнец молотом. Люди сразу начали осознавать, что видят перед собой настоящего вожака, смелого и умного, за которым можно пойти хоть на край света, такую он сейчас изливал на них энергию.
– Какой у нас есть выбор? Или бросать все и убегать, зная, что они рано или поздно тебя застигнут. Жить постоянно в страхе, забыть навсегда о светлом будущем для своих детей. Или? Или вступить отважно в бой, найти друзей, соратников, навязать врагу свое видение битвы, и выиграть ее! Остаться свободными людьми! Решайте, вы с кем сейчас?!
В гостиной дружно загалдели, люди что-то говорили друг другу, женщины толкали мужчин, дети с любопытством выглядывали из-за дверей. Прохор Степанов не смог удержаться на месте, вскочил и выкрикнул в запале - С вами мы атаман! Зачем такая жизнь, без свободы. Да, мужики!?
– он оглянулся назад. Его дружно поддержали - Записывайте нас, али мы не мужчины!
Мужской хо вразнобой поддержал: Атаман, мы с тобой! Дело говоришь!
Наконец, успокоившись, люди снова сели за столы. Подняли сообща еще по одной стопке, за успех их будущей жизни.