Безмолвные тени Раминара
Шрифт:
Присматриваюсь, стараясь сориентироваться в происходящем.
Компашка из инопланетных субъектов, равномерно рассеявшись по всему объёму просторного помещения, деловито занимается своими непонятными делами. Кто-то почти под самым потолком колдует над повисшей словно в невесомости, жуткого вида конструкцией. Двое освобождают от упаковки аналогичный объект. Ещё одна парочка у стеночки со всей ответственностью разбирает на части нечто похожее. Эд следит за действиями собратьев через полупрозрачный фильтр, искажающий видение реальности, делающий его более чётким и ярким и, самое интересное,
Громоздкая, на первый взгляд неповоротливая, фигура, облачённая во что-то светло-серое, кожа тоже серая, но гораздо темнее, нечёткие черты лица, слишком мелкие, глаза почти не видны, на голове бежевая объёмная «шапка». Жуткое цветовое сочетание!
Однако когда Эдер смотрит на него через своё непонятное приспособление, облик становится совсем обычным. Для меня, по крайней мере. Волосы сразу темнеют до каштанового оттенка, кожа, наоборот, ощутимо светлеет и меняет тон на бежевый, комбинезон превращается в чёрный. И я легко узнаю в этом человеке своего отца.
— Теперь ты понимаешь, о чём я говорю? — он забирает из рук Эда прозрачный фильтр, убирая в карман. — Иное восприятие даёт возможность видеть намного больше. Так что ты совершенно напрасно отказываешься, — по всей видимости, папа не оставляет попыток уговорить пилота последовать его примеру.
«Ну, не знаю, — сопротивление уже не так категорично. — Как только представлю, что моему сознанию придётся оказаться внутри кристалла, тут же не по себе становится».
— Это практически мгновенно, — успокаивают его, — поверь, ты даже не заметишь. Хотя… — взгляд отца устремляется на тех, кто по-прежнему занимается непонятным делом, — если установка, которую мы соберём, оправдает затраченные на её создание усилия, процесс переноса можно будет проводить совершенно иначе. Независимо от камней Раминара.
«Я подожду окончания исследования, — решает Эдер. — Если эксперимент окажется неудачным, пройду ассимиляцию обычным способом. Долат! — он тоже отвлекается от разговора, чтобы взглянуть на парящих под потолком рабочих. — С твоей стороны нужно ещё больше усилить прочность креплений, — отмечает проблему. — Иначе стена не выдержит нагрузки».
По сооружению, которое Эдер рассматривает, проходят волнообразные искажения, и оно сильно видоизменяется. Теперь это уже полностью собранная конструкция, просто безумная в своём невообразимом техническом исполнении. У меня слов не хватит, чтобы её описать. Да и нужно ли? Всё равно я ничего не понимаю в подобном. Вот если бы оно живое было…
— Начинаем, — доносится до меня чёткий приказ.
Рассмотреть окружающую обстановку не получается, потому что Эдер не отрывает взгляда от центральной части устройства. Однако то, что происходит там, достойно самого пристального внимания.
Возникшее белое свечение очерчивает округлый контур. Голубоватые иголочки бегут внутрь, сливаясь друг с другом и образуя тонкую вязь переплетающихся линий. С каждой секундой их интенсивность растёт. Цвет меняется, уходя в синий спектр. Появляется вибрирующий звук очень низкой частоты, почти на грани слышимости.
— Выполнение? — всё тот же голос.
— Тридцать процентов, — тут же отзывается ещё один. — Затраты энергии в пределах нормы.
И снова ожидание, за время которого сплетение несколько раз почти потухает и разгорается с новой силой. Глаза уже с трудом выдерживают световой поток, который рвётся… А вот совершенно непонятно, куда он пытается попасть! Не то внутрь устройства, не то наружу!
— Внимание, — серьёзный голос вносит в происходящее ещё больше напряжения. — Девяносто процентов.
Гул перерастает в физически ощутимую вибрацию.
— Девяносто три.
Учащающиеся яркие вспышки дополняют и без того впечатляющее световое шоу. Из окружающего пространства к установке тянутся красноватые линии, словно очень тонкие молнии, превращая синий в фиолетовый.
— Девяносто семь.
Удивительно, но в голосе никакого волнения, только сосредоточенность и концентрация. А молнии становятся куда более явными. У меня даже впечатление создаётся, что бьют они целенаправленно в одну точку.
— Девяносто девять, — последнее предупреждение, и…
И ничего особенного. Никаких вспышек сверхновых, душераздирающих криков, взрывных волн и прочих апокалиптических штучек. Звук постепенно стихает, молнии просто исчезают, а свечение медленно угасает, словно втягивается в аппарат. Передняя панель становится прозрачной, предоставив нам возможность увидеть то, что она за собой скрывала — застывшую в неподвижности фигуру. Человека, не зелёного человечка.
Несколько секунд тишины, словно все чего-то ждут.
— Мозговая активность — ноль, функциональность организма отсутствует, — наконец озвучивается результат. Совершенно равнодушная констатация факта, вызывающая у меня сильнейшую волну возмущения. Ну как же так можно!
— Мне жаль, ферт Лоудив, — откуда-то со стороны звучит низкий голос, — но, похоже, что этот перенос закончился неудачей. Надеюсь, перемещаемый объект не имел высокой ценности?
На сём моменте Эдер соизволяет повернуться, и я понимаю, что мой отец обращается к ещё одному субъекту, вполне человечной наружности. Как этот тип выглядит в реальности, остаётся только догадываться, потому что зрительное восприятие Эда очень сильно его меняет. К тому же наблюдаю я всего лишь голограмму — по искажениям контуров фигуры это понять легко.
— Можете не беспокоиться, капитан Басан, — вежливо отвечает представитель неизвестной мне цивилизации, открывая мне настоящее имя моего родителя. — Это наши проблемы. От дальнейшего эксперимента мы не откажемся, так что подберём новые параметры, поменяем условия и попробуем снова.
Ох ты ж… У меня слов нет. Всё ради идеи, да? Ну и принципы! Впрочем, кого волнует моё мнение? Тем более что я — в далёком-далёком будущем, да и происходящее — не моя реальность. Хоть и очень яркая. То есть блёклая по цветовому решению, но настолько насыщенная событиями, что страшно становится.