Безмолвный свидетель

Пайк Роберт

Клэнси замолк. Остальные тоже сидели молча. Он откинулся на спинку кресла, стараясь отогнать неприятные воспоминания об убитой женщине, и продолжал:

– Но Реник, как только он заселился в «Фарнсуорт», позвонил жене в квартиру приятельницы, где она остановилась. Это было, конечно, серьезным нарушением полученных инструкций, но он на это пошел. Он не сообщил ей, где находится и что делает, он просто сказал ей, что с ним все в порядке, что он в Нью-Йорке, и спросил, достала ли она билеты. Нам здорово повезло, что он ей позвонил, потому что в противном случае мы бы никогда не распутали этого клубка. Мы бы сидели над трупом Джонни Росси – этим бы все и закончилось. А на следующий день мы бы получили труп миссис Энн Реник – и никакой связи между этими двумя убийствами! Мы бы объявили розыск мистера Реника по обвинению в убийстве собственной жены и искали бы его сто лет. Но, слава Богу, он позвонил жене,

и этот звонок стал нашей первой ниточкой. Я так подозреваю, что он уже начал раскаиваться в этой затее, но боялся дать задний ход. Видимо, угроза Росси оказалась слишком весомой. И вот, осознав, в какую опасную историю он вляпался, он понял также, что ничего не может изменить в своем тогдашнем положении… Он мог продолжать играть свою роль в надежде, что каким-то образом сумеет вырваться из западни. И еще он знал, как мечтает его жена об этом путешествии в Европу. Но все это его не радовало.

– Так ты думаешь, что он разыграл приступ желудочной боли? – спросил Капроски. – Потому что боялся или потому что Росси сказал, что если он останется в гостинице до утра, то этим полностью выполнит свое обязательство по их сделке? А ему не нравилось, что мы торчим рядом, не спуская с него глаз, и собираемся держать его там до вторника?

– Может быть. А может быть, у него и в самом деле разболелся живот, – пожал плечами Клэнси. – Может, док нам это скажет, когда взрежет его. Но я уверен: он с самого начала понял, что обеспечение алиби для Джонни Росси – не самое приятное и безопасное занятие. Но он был в безвыходном положении… – Клэнси вдруг ухмыльнулся. – А может, ему просто не хотелось больше играть в джин-рамми со Стэнтоном. Не знаю! В любом случае он ждал слишком долго. Сделка шла своим чередом. Но тут заявился Росси и уложил его из дробовика, а потом побежал к брату в отель, спрятал дробовик и преспокойно вернулся спать в «Нью-Йоркер»…

– Но почему он не отправился на Восемьдесят шестую и не убил одним заходом и женщину? – спросил капитан Уайз.

– Потому что она еще не получила билеты на сухогруз. А он не хотел светиться в турагентстве и иметь хоть какое-то отношение к покупке билетов. Он не хотел идти на неоправданный риск. Единственное объяснение тому, что он посулил им путешествие в Европу, – это чтобы они достали для него билеты. Билеты ей должны были принести утром. Он пришел, чтобы их забрать, и обнаружил, что она не одна. Он стал подслушивать у двери и понял, что в гостях у нее не кто иной, как лейтенант полиции. Ну, он не стал ждать на лестнице, не мог он показаться и на улице, так что ему ничего не оставалось, как вернуться в «Нью-Йоркер». Но она сама туда приехала – ей захотелось выяснить, что же все-таки происходит. Ей очень не понравилось сообщение лейтенанта об убийстве Джонни Росси в ту ночь в гостинице – особенно если учесть, что Джонни Росси – вот он перед ней, а ее муж Бог знает где. Уж не знаю, как Росси удалось ее успокоить или какую лапшу он ей навесил на уши, но она, во всяком случае, успокоилась и отправилась домой. А он пошел за ней следом, а может, и опередил ее и поджидал в квартире, пока она кружила в такси вокруг Центрального парка, пытаясь понять, можно ли верить тому, что рассказал ей Росси. Вот и все. Он убил ее, взял билеты и паспорта – он скорее всего долго не мог найти паспорта и билеты – и ускользнул. И тем же вечером приступил к финальной части операции «Подставное лицо», направившись на причал 16-А. Но там мы его и взяли. – Он бросил карандаш на стол. – Такова история. Вопросы?

– Тысяча вопросов! – сказал капитан Уайз. Он задумчиво смотрел на Клэнси, формулируя свои вопросы. – Зачем им было пачкать руки и совершать двойное убийство? Почему он не мог просто дать деру?

– Потому что от синдиката невозможно дать деру, – терпеливо сказал Клэнси. – Особенно после того, как ты ограбил их на энную сумму. Они такое никому не прощают, чтобы ни у кого больше не возникало подобных идей. Убежать? – пожал он плечами. – Конечно, убежать-то можно. Но, как сказал однажды Джо Луис об одном из своих противников: «Бегать он умеет, а вот прячется плохо». Они знали, что от организации им не удастся скрыться. Надолго. Но если Джонни Росси умер и зарыт в могилу? За кем тогда охотиться?

– Ладно, – согласился капитан Уайз. – Но даже если они решили, что трюк с двойником – это лучший выход из тупика, зачем им было приезжать в Нью-Йорк? Почему они не могли провернуть это дело в Калифорнии?

– Росси в Калифорнии слишком известная фигура, – объяснил Клэнси. – Реник был очень на него похож, но люди, близко знавшие Росси, конечно, не могли их спутать. Нет, Нью-Йорк – самое подходящее место. Из порта каждый день десятки судов отплывают в Европу. Огромный город, где можно без особого труда затаиться, к тому же здесь его почти не знают. Что мы о нем знаем –

только имя да подвиги. К тому же ему нужен был свидетель, не забудьте! А лучшего свидетеля, чем тщеславный помощник окружного прокурора, и найти трудно – этот не стал задавать лишних вопросов – например, почему такой босс, как Джонни Росси, вздумал вдруг приехать в Нью-Йорк и давать показания перед местной комиссией по уголовным делам. И к тому же это тот свидетель, который на всю страну мог раструбить о гибели Джонни Росси.

Док Фримен фыркнул.

– Но мы бы в пять минут распознали подлог, сняв с трупа отпечатки пальцев!

– Да что вы? – иронически воскликнул Клэнси. – Представьте: если сию минуту Капроски вдруг слетит с катушек, достанет свою пушку и уложит меня на месте, вы что, побежите снимать отпечатки моих пальцев, чтобы доказать, что я – это я? Ох, вряд ли!

– Ну…

– Нет, это очень маловероятно, – убежденно сказал Клэнси.

В кабинете повисла тишина.

– И что же тебя навело на верный след? – спросил капитан Уайз.

– Зацепок, пожалуй, было несколько, – сказал Клэнси задумчиво. – Масса мелких деталей не давала мне покоя, буквально сбивала с толку. Но как только я пытался ухватить их и что-то выстроить, они как в дыру проваливались. Ну, например, почему такой человек, как Росси, вдруг решил давать показания перед комиссией? И почему в Нью-Йорке? И кому было известно, что он остановился в «Фарнсуорте»? – Он взглянул на своего начальника. – И потом поползли слухи, что нью-йоркская полиция где-то прячет Росси. Кто-то ведь пустил этот слух. Уверен: мы скоро выясним, что пустил этот слух Пит Росси. Далее: факт, что обитатель номера 456 в «Фарнсуорте» не умеет играть в джин-рамми, – я готов согласиться, что само по себе это не Бог весть какая важная вещь, но очень странно слышать подобное заявление из уст короля калифорнийского игорного бизнеса! Это тоже заставило меня призадуматься. И потом, когда выяснилось, что в номере не оказалось ни зубной щетки, ни чистой рубашки, ни пары носков…

– Ну и что?

– Как что! Он, ясное дело, и не собирался оставаться там до вторника! Но тогда зачем он просил полицию охранять его так долго? Уж не знаю, что там Росси наговорил Ренику. Может, мы это и выясним когда, если Росси расскажет все, а ему есть что рассказать.

– Он расскажет! – грозно пообещал капитан Уайз. Клэнси кивнул.

– Возможно, и скажет. Да, а тот молодой хирург в больнице тоже сбил меня С толку своей идиотской инсценировкой убийства Росси, хотя много времени у нас это не отняло. Я все никак не мог понять поначалу, чего это Пит Росси, который так настойчиво интересовался местонахождением своего брата – это я еще мог понять, – вдруг преспокойно собрался домой, как только ему предъявили труп Джонни. Но когда я увидел полную картину, все, разумеется, прояснилось. Ведь они так и задумали – двойник должен быть убит. И Пит Росси не мог уехать, не удостоверившись собственными глазами, что выстрел оказался смертельным. Он же понимал, что нам не удастся скрывать труп до бесконечности, и понимал, что рано или поздно Чалмерс узнает, куда мы дели его свидетеля, хотя бы и ценой ордера на арест, – вот тогда все и всплывет наружу. И я уверен: он понимал, что если появится в Калифорнии и вскоре разразится этот скандал, ему это будет только на руку.

Наступило молчание. Капроски кашлянул.

– А где эта мадам купила билеты, лейтенант? – спросил он. чуть ли не жалобным голосом. – Я понимаю, сейчас это уже неважно, но поскольку ты все равно вычислил нужный рейс, мне просто интересно. Я что, где-нибудь дал промашку? Клэнси улыбнулся.

– Это я дал промашку. Она купила их в «Эйс трэвел». Она просто пошла в агентство, которое указано в справочнике первым по алфавиту. Оно находится на Тридцать восьмой улице. Мы бы ухлопали не меньше двух дней на их розыски. Только потому, что я не принял во внимание наиболее вероятный способ приобретения билетов приезжим…

– Кстати, о рейсе, – вмешался капитан Уайз. – Как же тебе все-таки удалось вычислить нужный? Мне эта загадка не давала покоя все воскресенье.

– Да! – подхватил Капроски. – И мне тоже.

– Это было не так сложно, как кажется. Конечно, многое прояснила та фотография. Как только я ее увидел, мне все стало ясно. Я уже тогда знал, что именно Росси, а не Реник планирует отъезд в Европу. А Реник лежал мертвый в больнице. Реник, а не Росси…

– Рейс! – напомнил капитан Уайз.

– Я как раз к этому веду. Росси не стал бы плыть американским рейсом. Ведь тогда он бы еще в течение недели находился под нашей юрисдикцией – а зачем ему было рисковать? Не стал бы он покупать билеты на большой пассажирский лайнер. Слишком много людей могли бы его узнать, будь он с бородой или без. Словом, оставалось только торговое судно. В субботу вечером из порта отправлялись три сухогруза. Один плыл в Южную Америку – не в Европу.