Безнадега
Шрифт:
— Мы вернемся, заберем ее и почистим, — успокоил ее Дэвид.
— Обещаешь?
— Конечно. Я даже помогу тебе вымыть ей волосы.
— Моим любимым шампунем?
— Конечно. — И он чмокнул ее в щечку.
— А если придет плохой дядька? — спросила Кирстен. — Такой же плохой, как мистер Большой Теневик? Если он утащит Мелиссу Дорогушу?
Дэвид прикрыл рот рукой, чтобы скрыть улыбку.
— Не придет. — Мальчик посмотрел в зеркало заднего обзора, пытаясь поймать взгляд копа. — Не придет?
— Нет, — ответил коп. — Человек, которого мы ищем, не таскает кукол. — Ровный, бесстрастный, деловой голос.
Подъезжая к указателю поворота на Безнадегу, коп притормозил, а поворачивая, прибавил скорость. Ральфа бросило на дверцу. Он уже испугался, что машина перевернется, но нет, коп знал, что делает. Теперь они мчались на юг, и впереди вырастал гигантский вал, кое-где прорезанный траншеями, похожими на шрамы.
— Так кто он? — спросила Эллен. — Кто этот тип? И каким образом к нему попала эта штука? Не помню, как она называется.
— Дорожный ковер, мама, — ответил ей Дэвид. Он водил пальцем по сетке, разделявшей переднее и заднее сиденья. Задумчивый, озабоченный, без тени улыбки.
— Таким же образом, как и оружие, из которого он стреляет, и машина, на которой он ездит, — ответил водитель. Они как раз проскочили Рэттлснейктрейлер-парк, а затем здание Безнадегской горнорудной компании. Впереди, над перекрестком, мигал желтый светофор. — Он коп. И вот что я вам скажу, Карверы: иметь дело с чокнутым копом — удовольствие маленькое.
— Откуда вам известна наша фамилия? — поинтересовался Дэвид. — Вы же не спрашивали у моего отца водительское удостоверение. Так откуда вы знаете нашу фамилию?
— Прочитал, когда твой отец открыл дверь. — Коп взглянул в зеркало заднего обзора. — На маленькой табличке над столом. «ГОСПОДИ, БЛАГОСЛОВИ НАШ ДОМ НА КОЛЕСАХ. КАРВЕРЫ». Умно!
Что-то в словах копа обеспокоило Ральфа, но в тот момент он не придал этому особого значения. Страх его продолжал расти с того самого момента, как коп с необычайной легкостью выдернул их из дома на колесах, а теперь вез неизвестно куда. Странный страх, подумал Ральф, какой-то сухой (ладони-то не вспотели), но страх.
— Коп, — неожиданно для себя вслух произнес Ральф, думая о фильме, который как-то в субботу взял напрокат в соседнем видеосалоне. Не так уж и давно. «Коп-Маньяк» — так он назывался. На футляре поверх названия шла рекламная надпись: «ВЫ ИМЕЕТЕ ПРАВО ЗАМОЛЧАТЬ. НАВСЕГДА». Забавно, какие глупые мысли иной раз лезут в голову. Только сейчас Ральф не находил в этом ничего забавного.
— Коп, правильно, — ответил коп. По голосу чувствовалось, что он улыбается.
Неужели? — спросил себя Ральф. И как же звучит улыбка?
Он ощущал, что Эллен смотрит на него, но не решался встретиться с ней взглядом. Не знал, что они смогут прочесть в глазах друг друга, а выяснять это ему не хотелось.
Коп, однако, улыбался. В этом у Ральфа сомнений не было.
Но почему? Что забавного в вырвавшемся из-под контроля копе-маньяке, или в шести проколотых колесах, или в семье из четырех человек, зажатой на заднем сиденье патрульной машины, на дверцах которой отсутствуют ручки, или в любимой кукле моей дочери, оставшейся лежать в пыли в восьми милях отсюда? Что мог найти в этом забавного остановивший их полицейский?
Ральф не знал. А по голосу копа чувствовалось, что тот улыбается.
— Вы ведь сказали, этот тип служит в дорожной полиции? — спросил Ральф, когда они проезжали под светофором.
— Посмотри, мамочка! — внезапно воскликнула Кирстен, на какое-то время позабывшая о Мелиссе Дорогуше. — Велосипеды! Велосипеды на улице, и они стоят на головах! Вон там. Смешно, правда?
— Да, моя сладкая, я их вижу, — ответила Эллен. Похоже, стоящие на седлах велосипеды не вызвали у нее такого же приступа веселья, как у дочери.
— В дорожной полиции? Я этого не говорил. — По голосу вновь чувствовалось, что здоровяк за рулем улыбается. — Он городской коп.
— Правда? А сколько же копов в этом маленьком городке?
— Было еще два, — улыбка в голосе стала еще очевиднее, — но я их убил.
Он повернул голову, и Ральф увидел, что коп вовсе не улыбается. Он ухмыляется. Во все тридцать два зуба. Ральф отметил, что они у него тоже огромные.
— Теперь к западу от Пекоса [12] закон — это я.
12
Пекос — городок в штате Техас. «К западу от Пекоса» — идиома, означающая дикие и опасные места.
У Ральфа отвисла челюсть. А коп все ухмылялся и вел машину, повернувшись затылком к лобовому стеклу. Так, не оборачиваясь, он плавно затормозил у муниципалитета Безнадеги.
— Карверы, — со значением произнес он, продолжая ухмыляться, — добро пожаловать в Безнадегу.
Часом позже коп бежал к женщине в джинсах и футболке, грохоча по деревянному полу ковбойскими сапогами, ухмылка уже исчезла, и Ральф почувствовал, как его охватывает дикая радость. Коп настигал женщину, но той удалось — просто повезло, едва ли она сделала это сознательно — оказаться по другую сторону стола, выиграв тем самым драгоценные секунды. Ральф видел, как она взвела курки двустволки, лежавшей на столе, как поднесла приклад к плечу в тот самый момент, когда ее спина уперлась в прутья решетки самой большой в комнате камеры, как ее палец лег на спусковые крючки.
Коп-здоровяк торопился, но ничто не могло его спасти.
Застрелите его, леди, мысленно молил женщину Ральф. Не для того, чтобы спасти нас, а потому, что он убил нашу дочь. Разнесите в клочья его гребаную башку.
За мгновение до того, как Мэри нажала на спусковые крючки, коп упал на колени перед столом, низко наклонив голову, словно собрался молиться. Двойной выстрел в замкнутом помещении прогремел громче грома. Пламя вырвалось из обоих стволов. Ральф услышал, как торжествующе закричала его жена. Но она поторопилась. Шляпу а-ля медвежонок Смоки снесло с головы копа, однако сам он остался невредим. Ружье было заряжено крупной дробью, для охоты на дичь, а не на птицу. Дробины вонзились в стену, по пути превратив шляпу в решето. Если б они попали копу в живот, его разорвало бы пополам. От осознания этого Ральфу стало еще горше.