Безнадежно влип
Шрифт:
– Какой еще мужик?
– Какая тебе разница? Деньги сложно отсчитать?
Охренеть. В моем доме эта соплячка еще будет мною руководить. А я тоже дебил, на хрена ведусь на это?
– Отсчитал?
– Ну и? – поворачиваюсь к улегшейся на диване Маше. Пока я тут считал деньги, она уже успела не только лечь, но и взять второе одеяло.
– А теперь клади их себе в карман. Они твои. И более не смею тебя задерживать.
– Это что, завуалированное иди в жопу?
– Я такого не говорила. Всего лишь вежливо попросила покинуть дом.
– Деточка, а ты не охренела ли? Это мой дом, на минуточку.
– Я сюда заехала пятого декабря. Итого, месяц съема жилья закончится пятого января. Если не собираешься, как сказал, сдавать мое местоположение папе, будь добр, покинуть дом. Средняя стоимость съема дачи на месяц в этих местах – тридцать пять тысяч рублей. Месяц жизни у тебя в более комфортных условиях в квартире на пятьдесят тысяч. Ну и оставшиеся пятнадцать тысяч за купленные вещи в гипермаркете. Итого сто тысяч. Тебе есть где жить. Так что я снова вежливо попрошу тебя покинуть дом. Ну и в качестве презента, за ранее оказанную помощь, возьми из холодильника селедку под шубой.
Сказать, что я охерел – ничего не сказать. Это точно Маша? Видимо, кому-то определенно стало лучше. Ну сейчас я быстро спущу тебя с небес на землю.
– Ты так херово готовишь, что я не рискну брать такой презент. Есть куда более приятная оплата за ранее оказанные услуги.
Ну кто бы мне сказал, что я буду наслаждаться, смотря на то, как меняется выражение Машиного лица, когда я стянул с себя футболку. А уж когда в ход пошли джинсы, испытал самый настоящий кайф.
– Что ты делаешь?! – нервно произносит Маша привычным голосом, прикрыв ладонями лицо.
– Плату беру, что ж еще, – не скрывая насмешки в голосе, произношу я, забираясь к ней под одеяло.
Глава 6
Глава 6
Инициатива наказуема. Не фиг было давать два одеяла, сейчас бы не пытался вытащить Машу из пухового. Детский сад, ей-Богу, хотя почему-то это вызывает смех, ибо вот это та самая Маша, к которой я привык.
– Сорок пять отмороженных килограмм против моих ста с лишним – забавная, но нечестная игра. Я мог бы тебе подыграть, но прекрасно понимаю, что у тебя сейчас, как минимум, покалывают пальцы на руках. А может быть, даже больно. Я уж молчу, что ты и здоровая-то мне не соперник. Разные весовые категории.
Чувствую, как после моих слов Маша перестает так сжимать одеяло и наконец показывает свое лицо.
– Только тронь меня, я тебе, как минимум, зуб выбью. Клянусь, – было бы смешно, если бы не было сказано с таким серьезным выражением лица. Да что не так с этой девчонкой.
– Я тебя греть буду, бестолочь, а не трогать.
– Не надо мне ничего греть. Само согреется.
– Маш, не тупи, а? Чего ты заладила «не тронь, да не тронь», ты не можешь не понимать, что самый лучший способ согреть человека – это контакт тело о тело. Давай представим, что я врач, а ты больная, которую мне надо согреть. Никаких сексуальных подтекстов. Исключительно лечение.
– Хорошо, – привычно милым и доброжелательным тоном произносит Маша, наигранно улыбаясь. – Но ты не притронешься ко мне, пока я не получу футболку.
– Так согревать будет труднее.
– Труд, как известно, сделал из обезьяны человека. Да и с твоим-то большим телом, думаю, ты согреешь меня и с футболкой на мне.
– Я же в трусах, чего тебе бояться?
– Хотя бы того, что они могут быть грязными.
– Чистые, девственностью твоей клянусь. Ты да я в трусах, чего бояться-то? Дружок мои боксеры не прорвет.
– Футболку, – по слогам произносит Берсеньева, вновь тоном строгой училки.
Ну и хрен с тобой. Подцепляю свою собственную и подаю ее Маше. Желание поддеть ее хоть чем-то просто зашкаливает. Ощущаю себя какой-то школотой.
– Ну все? Теперь можно тебя греть?
– Согревай. Но без каких-то интимных прикосновений, – тут же добавляет Маша, как только я, наконец, забираюсь под пуховое одеяло и прижимаю ее к себе.
– А что так? Почему без интимных? – шепчу ей на ухо. – Боишься, что не выдержишь? – бля, ну я точно вернулся в подростковый период. За косичку ее еще дерни, чтобы уж наверняка.
– Нет. Боюсь, что это неправильно по отношению к одному человеку. Конечно же, об этом я ему не скажу, но в душе я буду мучиться от неправильности поступка. Прекрати.
– Что?
– Тереться об меня.
– Я тебя грею, а не трусь.
– Согрей мне лучше ладони, – перехватывает мою руку, как только я начинаю поглаживать ее ногу.
– Лучше с ног начинать.
– А я сказала, с ладоней.
Обхватываю ее руки и только спустя несколько секунд до меня доходит.
– По отношению к кому это неправильно?
– К мужчине, с которым, возможно, в ближайшем будущем я буду встречаться, – усмехаюсь в голос.
– Ты его здесь встретила? – молча кивает. – Тут зимой живут девять семей. Ну, может, десять. Всех я знаю поименно, и никому из мужского пола нет меньше пятидесяти лет. Хотя вру, Егорычу с девятого участка лет сорок пять. Ты на него засмотрелась?
– Да, на Егоровича, – то ли я в конец дебильнулся, то ли Маша начала искусно брехать.
– Ты думаешь, что я в это поверю? Подожди, ты что хочешь, чтобы я типа ревновал тебя?
– А с какой целью мне это делать?
– Ой, даже не знаю, может, потому что ты в меня втрескалась, когда жила в моей квартире? И в общем-то была не против перевести все в горизонтальное положение, если бы не упавшая елка, – куда меня несет? Зачем я это делаю? Остановись, Медведев.
– Мне было любопытно и интересно с тобой целоваться. Это был эффект того, что ты был единственный мужчина, встретившийся на моем пути, после фактически длительной изоляции. То есть дело было не в тебе, хоть ты и хороший. Но я бы никогда сознательно не продолжила дальше того, что было.