Безрассудное сердце
Шрифт:
ГЛАВА 16
Зима 1877-весна 1878 года
Голоса. Меня называют по имени. Я упрямо не желаю их слышать, погруженная в темноту, которая нежит меня, как любящие руки. Не только темнота приятна мне, но и тень смерти сейчас привлекает больше, чем страдания и печали, ожидающие меня в мире живых. Все, кого я любила, погибли. Нет моих родителей, нет Орина, Дэвида, Тени. Они все умерли. И все ждут меня. Я очень хочу к ним, поэтому погружаюсь еще глубже в вечную ночь.
– Анна! Анна!
На этот зов я не могу не откликнуться, поэтому начинаю яростно вырываться из объятий смерти.
– Тень!
– Я здесь.
– Тень, помоги мне, – прошу я. – Держи меня. Пожалуйста, держи.
Крепкие руки обнимают меня, но это не его руки, и когда я открываю глаза, то вижу перед собой Джошуа. Тень стоит неподалеку со связанными руками. Губы у него в крови, наверное, его кто-то ударил.
– Тень, – шепчу я. – Я хочу Тень.
Словно издалека до меня доносится голос Джошуа:
– Гопкинс, развяжи краснокожего.
– Капитану это не понравится.
– Капитана тут нет, – стоит на своем Джошуа. – Если не хочешь полгода провести за уборкой, выполняй приказание.
Гопкинс что-то бормочет себе под нос, тем не менее развязывает Тень, и вот он уже рядом. Его руки обнимают меня. У него печальный взгляд, и я неожиданно пугаюсь:
– Наш малыш! Где наш малыш?
– Он умер, Анна.
Умер. Мой сын умер. Эти слова не имеют для меня смысла. Я закрываю глаза и засыпаю в объятиях Тени.
Еще несколько дней я провожу в странном мире из света и теней. Я, словно в облаке, недоступна боли и печали. Для меня не существуют время и пространство. Иногда я как будто опять становлюсь девочкой и наслаждаюсь детской беспечностью. У меня нет проблем, которые мама не разрешила бы, улыбаясь и целуя меня, и нет страхов, с которыми бы не справился папа.
Через три дня после того как я потеряла своего ребенка, я вернулась в реальность и тотчас же расплакалась. Я провела в слезах много часов, горюя о моем мертвом сыне, на которого даже не успела посмотреть, о связанном по рукам и ногам Тени и о себе самой.
Джошуа был очень добр ко мне. Совсем мальчиком он покинул Медвежью долину, а теперь был взрослым мужчиной, возмужавшим на суровых уроках, преподанных ему армейской жизнью. Индейцев он ненавидел сильнее, чем прежде. Еще я заметила, что он пристрастился к крепким напиткам и сигарам. Юный и честолюбивый мальчик быстро сделал карьеру и уже получил чин лейтенанта.
Джош много времени проводил со мной. Мы вспоминали наше детство в Медвежьей долине и наши милые шалости. Я думала, что только теперь могу по-настоящему оценить радость летних солнечных дней на берегу реки, уют и защищенность родительского крова. Как бы мне хотелось хотя бы еще раз испытать покой, который несли мне мамины руки и мамины поцелуи. Если бы только я могла переложить мои заботы на широкие папины плечи и прислушаться к его мудрым советам.
– Анна!
Голос Джошуа вернул меня из прошлого.
– Что?.. О, прости, Джош, я, наверное, задумалась…
– Вспомнила детство?
– Да, – не стала я отрицать. – Ты не забыл, как мы с Орином убежали от тебя? Зачем?.. А ты не хотел оставаться один и звал нас, потому что жеребилась наша кобыла. И нам это так понравилось, что мы вернулись.
– Помню, – с натугой проговорил Джош. – Помню, что я уже тогда ревновал тебя. Анна, ты не представляешь, как я удивился, когда ты выскочила из пещеры. Я-то думал, что тебя убили, когда индейцы сожгли ваш дом.
– Я тоже удивилась, когда увидела тебя. Я думала, ты погиб вместе с Кастером.
– Кое-кому из нас повезло в тот день, – с горечью произнес он. Потом долго смотрел мне прямо в глаза. – Анна, я до сих пор люблю тебя всем сердцем.
– Джош…
– Дай мне сказать, – попросил он, закрывая мне рот ладонью. – Я знаю, ты думаешь, будто любишь своего краснокожего, но ему осталось недолго жить. И тогда ты останешься совсем одна. Анна, я буду заботиться о тебе. Всегда… Если ты мне позволишь…
Я отвела его руку от моего лица.
– Ему осталось недолго жить! – вскричала я. – Что ты говоришь!
– Его повесят, как только мы доберемся до форта.
Повесят! Я-то думала, что Тень отправят в тюрьму или в какую-нибудь дальнюю резервацию… Повесят! Такое не приходило мне в голову. Я была в отчаянии.
– Джош, нет! Сделай что-нибудь.
– Я ничего не могу сделать.
– Но ты можешь попытаться, – стояла я на своем. – В конце концов, он спас тебе жизнь.
– Я помню, – неохотно признал он. – А еще я помню тот бой и что проклятые дикари сделали с Кастером! Я поклялся тогда отомстить или умереть. И когда я прослышал, что твой драгоценный Два Летящих Ястреба устроил черт знает что в Дакоте и Аризоне, я пошел к генералу Терри и рассказал ему все. Терри тоже там был; и он меня понял. Он разрешил мне взять столько людей, сколько мне надо, чтобы поймать его наконец. – Джош горько рассмеялся. – Я только об этом и думал, а Келли чуть было не спутал все мои планы.
– Майор Келли – дурак, – с презрением сказал я.
– Да, – согласился Джош. – Он теперь в форте Грант с поджатым хвостом. – Джошуа широко улыбнулся. – Черт бы меня подрал! Я получил что хотел, и, возможно, меня даже повысят в чине.
– Джош, ты должен ему помочь. Обещай мне!
– Я попытаюсь, – с неохотой согласился он. – Но от него много неприятностей. И солдаты, Анна, хотят, чтобы он исчез раз и навсегда. Навсегда!
Остаток дня я спала. Когда я проснулась, наступило уже время обеда и я что-то поела, не разбирая вкуса еды, более озабоченная делами Тени, чем своими.