Безрассудный

Джеймс Онли

Но потом увидел фотографию. Дурацкую грёбаную фотографию Гари и его отца, улыбающихся и счастливых. Он знал, почему они выглядели такими счастливыми, знал, что он был в той хижине. Знал, что с ним будет, когда они вернутся.

Желчь поднялась к горлу, когда воспоминания стали пробиваться из подсознания. С разочарованным рыком Ной мысленно затолкал их обратно, перевернулся на живот и уткнулся лицом в подушку Адама. В нос ударил аромат душистого мыла и дорогого одеколона, вызвав жар во всём теле.

Что он собирался делать с Адамом?

С Адамом, который объявил его своим всего через сорок восемь часов, как какой-то пещерный человек. С Адамом, который поклялся, что никому не позволит обидеть его, словно давал клятву на крови. С Адамом, который подарил ему самый сильный оргазм за всю его жизнь, после чего уложил в постель и поцеловал в лоб.

Черт побери. Ною хотелось верить инстинктам Адама. Ему хотелось верить, что та часть Адама, которая могла чувствовать, каким-то образом распознала ту часть в Ное, которая не могла чувствовать и попыталась закрыть брешь. Но реалист в нём кричал, что он просто игнорирует миллион красных флажков и, в лучшем случае, ему разобьют сердце, а в худшем — он окажется в канаве. Честно говоря, он не знал, что хуже.

Но как бы Ной ни сомневался в намерениях Адама, он твёрдо знал, что не уйдёт. Ной не собирался бежать. Большую часть своей жизни Ной чувствовал грусть и одиночество или вообще ничего не чувствовал. Адам заставил его чувствовать радость и возбуждение. Когда он проснулся утром в объятиях Адама, то чувствовал себя... в безопасности. А Ной никогда не чувствовал себя в безопасности.

Когда Адам ушёл, Ной полагал, что проведёт время в затемнённой комнате, глядя на тени на потолке. Но как только он зарылся лицом в запах Адама, всё ещё пьяный от недавнего оргазма, то просто вырубился.

~

Ной зашевелился, когда мягкое одеяло съехало вниз, оставив его под прохладным воздухом, проникающим в мансарду. Он разочарованно заворчал из-за того, что его кокон нарушен. Ной ткнулся лицом в подушку, всё ещё находясь между сном и бодрствованием.

Кровать просела возле ног, а затем голый Адам прижался к его спине и раздвинул ноги Ноя, твёрдым членом упираясь в задницу Ноя.

— Адам? — Ной ненавидел, как нервно и тяжело дышал.

Адам ответил низким горловым рокотом, запустив пальцы в волосы Ноя, горячее дыхание Адама коснулось его уха.

— Я же говорил тебе, что ещё не закончил с тобой.

Ной затаил дыхание, когда Адам скользнул членом между его ягодицами, не пытаясь войти в него, а просто двигаясь против него, как будто Ной был его личной секс-игрушкой. Скольжение было лёгким, а член — скользким. Неужели Адам разделся, смазал член смазкой, прежде чем забраться на него и порезвиться?

Член у Ноя мгновенно затвердел.

Епона мать.

Какой же он ущербный.

Ной хотел, чтобы Адам использовал его, он уже возбудился от пыхтения и ворчания у его уха, от того, как широко расставлены ноги, словно Адам хотел, чтобы он

был максимально открыт для него, от того, как его руки обхватили Ноя, зажимая его под собой.

Адам сильно укусил его за мочку уха.

— Тебе это чертовски нравится, да? Я практически чувствую твой запах.

Ной хныкнул и выдавил из себя:

— Да.

Адам потянул его за волосы, запрокидывая его голову назад, чтобы прильнуть в поцелуе.

— Да, это так. Мой мальчик-распутник. Я не могу дождаться, когда окажусь внутри тебя, — прорычал он в открытый рот Ноя.

Ной застонал. Он хотел, чтобы Адам проник в него, заполнил его, прижал к себе, взял всё, что хотел.

— Ты можешь. Трахнуть меня. Всё хорошо. Я хочу этого. Я хочу тебя.

Ной приподнял попу вверх, как только мог, упираясь в твёрдую длину Адама на всякий случай, если Адам не понял, насколько он хотел его.

Адам усмехнулся.

— Ты так сильно этого хочешь. Держу пари, я могу заставить тебя поумолять. — Ной задрожал. — Да. Ты бы точно умолял об этом. Но не сегодня, детка. Когда я трахну тебя, это будет на всю ночь, а сегодня нам обоим нужен сон. И всё же, когда я увидел тебя, спящего на моей постели, то понял, что не смогу заснуть без моей спермы на тебе.

Ной застонал, бёдра спазмировали от слов Адама, он тёрся членом о простыню, даже не заботясь о том, как отчаянно он выглядел. Адам укусил Ноя между шеей и плечом достаточно сильно, чтобы Ной вскрикнул.

— Да, давай, пошуми для меня. Черт, как же мне это нравится. Я собираюсь устроить безобразие.

Ноя пронзила дрожь предвкушения. Адам ввёл два пальца в его рот, работая ими в такт своим толчкам.

— Соси, — прохрипел он. Ной сделал то, что требовал Адам. — Хороший мальчик. Вот так. Соси мои пальцы, как будто сосёшь мой член. Так хорошо. Ты заставишь меня кончить.

Ной застонал, когда Адам начал двигаться быстрее, раздвигая бёдра шире, чтобы он мог лучше прижиматься к нему. Одна мысль о том, что Адам будет входить в него такими же длинными, уверенными ударами, сводила его с ума, его зажатый член пульсировал, пальцы ног подгибались, руки сжимали простыни.

Адам кончил с резким криком, вонзив зубы в плечо Ноя достаточно сильно, чтобы оставить след. Затем рухнул на Ноя, тяжело дыша. Адам вынул пальцы изо рта Ноя, запустив руку в его волосы, запрокидывая голову Ноя для ещё одного жадного поцелуя.

— Прости. Я не могу оторваться от тебя.

Ной покраснел, радуясь, что в комнате царил полумрак. Вес Адама исчез, а затем Ноя перевернули. Ной вскрикнул, когда его ноющий член окутал влажный жар рта Адама.

— О, черт, — выдавил он, прерывисто дыша, пока удовольствие стреляло искрами по его нервным окончаниям. — Это продлится секунд тридцать, — предупредил он.

Адам с хлопком оторвался от Ноя, ухмыляясь ему.

— Значит, я всё делаю правильно.

От удовольствия Ной закатил глаза, когда влажное всасывание возобновилось.