Безудержная страсть
Шрифт:
– Обычной служанкой. – Насмешливо повторила девушка. – Прекрасно. Я всю жизнь мечтала уподобиться собственной матери.
– И ты даже не представляешь, насколько ты оказалась права. – Согласно кивнул парень. – Думаю, семейство Пасквитти охотно примет в свой дом столь трудолюбивую работницу.
Замерев, Шеннон недоверчиво покосилась на собеседника.
– Ты сказал семейство Пасквитти? Я… Я не ослышалась?
– Угу. – Вновь кивнул блондин. – Собеседование завтра в девять.
От внезапно нахлынувших мыслей, Шеннон почувствовала слабое головокружение. Завтра утром она сможет войти в дом самого
– Ну же, – словно извне послышался задорный голос Джефа, – разве ты не рада? Всю свою жизнь ты только и мечта отомстить этому сукину сыну. Так в чем же проблема? Сейчас твоя мечта вполне реальна.
– Но… – Вновь приподняв голову, Шеннон посмотрела в горящие глаза напарника. Единственное, что завлекало его ещё больше ее тела, так это новая безрассудная афера. – Но как?
Поняв, что дело в шляпе, Джеф расслабленно улыбнулся.
– Все как и прежде: сейф, бриллианты и мы. Ты пробудешь в доме Пасквитти всего лишь пару дней. Вдоволь насмотришься на папочку, а одним из вечеров, во время обычной уборки в кабинете, стащишь его бриллианты.
– Так просто? – Недоверчиво спросила напарница.
Вновь присев на край ее кровати, Джеф нежно коснулся девичьей щеки.
– Не так страшен черт, как его малюют. Будет все очень просто – я тебе гарантирую. – Резко поднявшись на ноги, блондин вытащил из внутреннего кармана своего пиджака небольшую пачку денежных купюр. – Так что: едешь со мной или все же ещё хочешь забрать свою половину и уехать в Чикаго?
Шеннон призадумалась. Найти того ублюдка, безжалостно бросившего ее мать двадцать четыре года назад – было и впрямь ее самое сокровенное желание. Она хотела унизить его, хотела растоптать, лишь бы он хоть немного понял, как же им было плохо без него и его помощи. Воспоминания о матери принесли с собой старые болезненные раны. У нее даже не было денег на то, чтобы заказать ей нормальное надгробие. Вместо него на ее могилу был воткнут простой деревянный крест, на котором маленькая девочка корявым почерком написала «София Медичи» и лишь дату смерти, так как год рождения мамы она просто не знала. И лишь спустя годы ей удалось заменить старый деревянный крест красивым гранитным распятием. А он… Все эти годы ему не было до них никакого дела. Никогда не было дела.
Решительно подняв свой взгляд, Шеннон четко проговорила.
– Я еду с тобой. – Увидев на лице Джефа довольную улыбку, она не менее решительно добавила. – Но это будет в последний раз!
Убрав банкноты обратно в карман, мужчина согласно кивнул.
– А следующего раза и не понадобится. Ты будешь богата, как никогда. То, что хранится в сейфе твоего папочки в три раза больше того, что обещало быть у Конте.
Не став заранее радоваться предвкушаемой победе, девушка молча свесила ноги с кровати.
– Пошли. – Вдруг резко посмотрев на время, сказал Джеф. – Нам нужно как можно быстрее убраться отсюда.
Зная, что ее отец живет на одном из соседних островов, Шеннон тотчас засобиралась в дорогу.
– Я уже купил билеты на паром. – Оповестил ее Джеф. – Так что всего через час для нас откроет свои объятия сама «зеленая» Искья, а Капри навсегда останется в прошлом.
Согласно кивнув, Шеннон улыбнулась.
«Да
Сидя в тесном салоне небольшой машины, Шеннон сонно моргнула. Эту старую развалюху, носившую гордое итальянское имя «Фиат», Джеф купил сразу же по приезду в Италию, потратив на нее их последние деньги. Так что теперь этот автомобиль стал для них почти всем: домом, средством передвижения и, в конце концов, отличным помощником для быстрого скрытия от преследователей.
Было уже раннее утро, когда они подъехали к величественному двухэтажному зданию, огромный двор которого был огорожен высокой железной оградой. За оградой в строгом последовательном порядке росли лимонные деревья с большими свисающими с ветвей лимонами.
Живот Шеннон громко заурчал. Первым делом по приезду на Искью Джеф принес ей бананы и прочие фрукты, росшие на этом острове. Но сколько бы она их не поглощала, ее организм требовал более плотной пищи. А мяса она не ела с того последнего ужина у Мануэля. Вспомнив о плотно накрытом столе, девушка сглотнула подступившие ко рту слюни и лишь задумчиво посмотрела на огромный особняк.
Кто бы мог подумать, что там, всего в нескольких десятках метров от нее находится ее отец. Представив себе надменного грозного тирана, брюнетка со злостью сжала кулаки.
Он ещё пожалеет о своем решении. Он узнает, что значит быть обманутым и униженным.
С боку послышалось сонное бурчание Джефа.
– Который час?
– Почти шесть. – Не отворачиваясь от окна, тихо отозвалась девушка.
– Тогда чего ты не спишь? – Зевнув, вновь спросил парень. – У нас сегодня очень важный день. Ты должна выглядеть здоровой и энергичной, а не усталой и сонной. Поспи ещё пару часов, а потом уже разглядывай имение своего папочки. Поверь, за предстоящие дни оно тебе ещё опротивит, вот увидишь.
Обернувшись в сторону лежащего на своем сидении напарника, Шеннон тихо вздохнула. Джеф прав. Ее могут не взять на работу, если ее вид окажется не подобающим их величественным стандартам. Тут уж никакие безукоризненные рекомендации не помогут. Поэтому, свернувшись калачом, она легла вдоль своего опущенного сидения и даже не заметила, как заснула.
– Шен. – Знакомый голос настойчиво прохрипел над ее ухом. – Шен, просыпайся. Уже почти девять.
Скривившись от постороннего шума, Шеннон что-то неразборчиво буркнула в ответ и посильнее спрятала свое лицо в ладонях.
– Шеннон, – вновь позвал ее Джеф, легонько тряся за плечо, – ну, ей-богу, сейчас не время капризничать. Вставай немедленно.
Никак не прореагировав на его слова, девушка лишь глубоко вздохнула, продолжая свой безмятежный сон.
Устало вздохнув, блондин почесал затылок.
Будить Шеннон было самым непростым и неблагодарным делом. Порой на это уходил не один час томительного выжидания и чрезмерного упрашивания. А времени у них сейчас как раз и не было.
Задумчиво осмотрев спящую фигуру напарницы, Джеф дьявольски усмехнулся. Положив ладонь на одну из ее округлых ягодиц, он плавно повел ей вниз, наслаждаясь каждым миллиметром своего прикосновения. Кожа под платьем была такой упругой и невыносимо манящей, что, стиснув зубы, он на секунду прикрыл глаза.