Безумие любви

Харри Джейн

— Или не упустила возможности порадовать вас, — едко заметила Дороти.

— Это мой старый друг. Зная ситуацию, Сью, естественно, встревожилась.

— Конечно. — Девушка помолчала. — Теперь о «замалчивании». Признаю, мы с Ингрид решили, что лучше не рассказывать вам о Холдене. — Она опустила глаза. — Не бередить старые раны. Но и не лгать! — добавила она гневно.

— Тогда почему Адела боится говорить? Она только что рыдала, твердя, что Рождество будет погублено? Кто и зачем давит на ребенка?

— Я никогда не позволила

бы себе ничего подобного! — вскричала Дороти. — И у меня нет романа с Джеффри Холденом. Если не верите, спросите у Аделы, где я спала в ту ночь.

Стальные глаза по-тигриному сузились.

— Зачем же он приезжал сюда? Я запретил ему приближаться к этому дому!

— Ваш блудливый брат чувствовал себя как дома. Кстати, у него до сих пор есть ключи. — И тут ее осенило. — Но он искал не меня! Холден был удивлен этой встрече не меньше меня.

— Вы держите меня за дурака? — презрительно бросил Ник. — Что еще могло привести его сюда? Джеффри чертовски рисковал. При нашей последней встрече я поклялся, что убью его, если увижу снова.

— Наверно, вам лучше знать психологию столь близкого родственника.

Он хрипло засмеялся.

— Но вы были очень близко знакомы шесть лет назад.

Дороти покачала головой.

— Я его совсем не знала... как человека — если о нем вообще можно так сказать. — Она перевела дыхание. — И, раз уж мы затронули эту тему, как давно вы узнали меня?

— В тот самый вечер, когда вы ворвались в мой кабинет, собираясь читать мораль. Конечно, вы изменились. Без дешевой косметики, без парика. Но глаза-то остались прежними. — Ник пристально посмотрел на нее. — Этот затравленный, испуганный взгляд, который вы бросили тогда, спускаясь по лестнице, преследовал меня долгое время. И я сразу же узнал его.

— Но, — спросила она с горечью, — почему же вы не выбросили меня за дверь, как в прошлый раз?

— Я был заинтригован, — протянул он. — Превращение подгулявшей сопливой красотки в воинствующую защитницу детей казалось необъяснимым. Вы явно не желали быть узнанной, и я решил подыграть вам.

Дороти была просто раздавлена.

— В вашей семье любят поиграть, — сказала она бесцветным голосом.

— Ну, вы тоже талантливая актриса. Даже в подпитии... — Его ноздри чувственно затрепетали. — Я тогда испытывал дьявольский соблазн. И кто знает... Но у этой сволочи был другой план, — тихо пояснил он. — Предполагалось, что я так и поступлю, оставив вас нетронутой. Скучный, старый, предсказуемый Ник.

— Нетронутой? Так вы намекаете? — Голос ее дрожал от возмущения. — Боже мой! Я была унижена и опозорена. Если вы думаете, что, набросившись на меня...

— Зачем же набрасываться?.. Неужели ты до сих пор не можешь признаться себе, что тебя влечет ко мне? Тебе нужны доказательства? Это проще простого. Ведь я хочу тебя больше всего на свете.

Дороти вскочила, инстинктивно чувствуя, что надо бежать. Но Ник шагнул навстречу, и они столкнулись.

Властным движением он привлек ее к себе. Защищаться было невозможно. Их губы слились в ненасытном, исступленном поцелуе.

Ник был прав. Зов плоти подчинял ее все сильнее. Робкие попытки оттолкнуть его на самом деле лишь возбуждали еще сильнее. И она перестала сопротивляться, чтобы не ускорять развязку. Ей хотелось продлить каждый миг своей колдовской власти над мужчиной, первым и единственным в ее жизни.

Сейчас Дороти была уже не в состоянии бежать от самой себя.

Было действительно слишком поздно.

Она трепетно изогнулась в его объятиях. И пальчики ее становились отчаянно дерзкими, стремительно проникая под его свитер.

Ник расстегнул ей пуговицы на платье и спустил мягкую ткань с плеча. Бретелька соскользнула вниз, и он освободил грудь из кружевной чашечки.

Ее плоть, казалось, отзывалась на каждое его прикосновение, сосок отвердел, плененный ритмической лаской. Дороти чувствовала, как Ник вздрогнул от наслаждения, прильнув к нему губами. Она словно растворялась, охваченная странной истомой. Когда Ник поднял ее на руки, она непроизвольно прильнула губами к его шее, сладостно предвкушая то, что неминуемо должно было свершиться.

Он положил Дороти на персидский ковер перед камином. И целовал, целовал ее беспрестанно, раздевая.

— Я грезил об этих минутах... Ты как волшебный цветок, который еще никому не был доступен, — самозабвенно произнес Ник.

Сквозь полузакрытые веки Дороти видела языки пламени в камине за его спиной. Огненная пляска разливалась в ее крови. Она тоже грезила об этих минутах. Только никогда не признавалась в этом даже самой себе. И вот теперь загнанная в подсознание мечта стала реальностью.

Ник гладил ее шелковистую кожу. Нежащие волны плавно покачивали ее, приготовляя к таинству соития.

И когда она застонала, умоляя его продолжать, он раздвинул ее бедра, и они стали одним целым.

Когда Дороти вернулась на землю и немного пришла в себя, слезы хлынули у нее из глаз. Ник осушал их губами.

— Это лишь начало — шепнул он, целуя ее волосы.

Внезапный телефонный звонок пронзительно вторгся в мир, который принадлежал только им двоим.

— Не отвечай! — Она схватила его за руку. — Перебьются до утра.

— Рискованно... Ингрид заподозрит неладное и явится к нам с официальным визитом.

Ник мягко отстранился, посвистывая, подошел к столу и снял трубку. В тот же миг лицо его изменилось.

— Не спится, Шарлот? Чем обязан?

Дороти ощутила легкий холодок и какую-то болезненную стыдливость, будто в комнате находился кто-то третий.

— О чем речь? Ты имеешь на это полное право, — сказал он безо всякого выражения. — Адела будет рада. — И после паузы: — Да, конечно. Спокойной ночи.