Безумием мнимым безумие мира обличившие
Шрифт:
Приехала к ней раз княгиня Т., барыня пребогатая, и денег привезла рублей 200, а Марфа Яковлевна и взять не захотела. «Ты бы, мать моя, лучше свою бедноту пожалела: раздетые они у тебя, босые, голодные, хотя и рабы твои, а все же братья во Христе, Марфуше ничего не надо. Марфуша сыта и довольна по милости Божией». Так и не взяла ничего, совсем пристыдила княгиню.
Марфа Яковлевна в последнее время каждый день ходила в монастырь к ранней обедне; зимой в теплой церкви стояла в уголке, а летом в собор не входила становилась всегда пред северными вратами и молилась прямо на раку благоверной княгини. На этом самом месте и могила ее.
Вот и в последний раз, в Ильин день, пришла она, и стояла на всегдашнем своем месте. Выходят монахини
Каждую субботу Святых Христовых Таин приобщалась: носил к ней Св. Дары духовник ее, от праведного Лазаря священник отец Иоанн. Было у него горе большое. Сын его поехал в Петербург учиться в академии и пропал без вести. Уж как сокрушался отец Иоанн; приход бедный, четыре поповны-подростки; вся надежда была на сына. Марфа Яковлевна утешала своего духовного отца: «Не горюй, батюшка, терпи и Богу молись: не пропал твой Алеша, еще увидишь его, воротится тебе на радость». Так и сбылось. Прошло несколько лет и попович вернулся.
А как настали последние дни, Марфа Яковлевна предчувствовала свой конец; со всеми знакомыми простилась и иконы, какие у нее были, раздала близким на благословение. В день кончины Св. Таин причастилась, пособоровалась и канон на исход души прослушала. А когда читали канон, она всякое слово повторяла; наизусть знала, видно, часто про себя читала. Сама свечку задула, перекрестилась три раза и так тихо преставилась блаженная, словно сладким сном заснула.
На шестой день схоронили, потому что все подъезжали на похороны из других городов. Ни тления не примечали, ни запаха, несмотря на то, что жара была сильная. Народу столько было, что монастырь весь был полон. Пока в доме лежало тело, панихиды ни днем, ни ночью не умолкали.
Долго еще приходили на могилку к подвижнице страждущие и по вере своей получали утешение.
ЮРОДИВАЯ ИУЛИТТА УФИМСКАЯ
Скончавшаяся в Уфимском Благовещенском монастыре и оставившая по себе светлую память Христа ради юродивой, Иулитта Борисовна Зуева родилась в 1807 г. Ее родители Борис и Мария были поселяне из с. Воздвиженского Оренбургской губернии, люди простые и благочестивые. Кроме Иулитты у них был еще сын Адриан.
До 15 лет Иулитта росла и жила в доме родителей, как и всякая сельская девушка, отличалась большой скромностью и трудолюбием. Когда ей было пятнадцать лет, родители задумали выдать ее замуж. Она же в тайне сердца своего имела думу посвятить себя жизни иноческой и с самых малых лет уже не ела мясной пищи. Глубоко опечаленная намерением родителей, она в горячей молитве искала помощи и утешения у Ангела Хранителя и Пресвятой Богородицы, и однажды во сне получила указание, что ей нужно, чтобы провести жизнь девственную, идти подвигом юродства. В ближайшее после этого времени воскресенье Иулитта уже начала этот тяжелый подвиг. Идя после службы домой, наряженная скромно и чисто, Иулитта села в грязную лужу и стала говорить несообразности. Скоро по деревне разнеслась молва, что «Улитка сдурила». На другой день Иулитта попросила мать, под предлогом нестерпимой головной боли, остричь ей волосы. Мать остригла ее; она же сняла всю одежду, кроме рубашки, и так стала ходить по деревне.
Началась тяжелая многоскорбная доля Иулитты, и этот крест ради Господа она добровольно несла всю свою долгую жизнь. Тяжело ей жилось в родной деревне: мальчики стали гоняться за нею, осыпая бранью и побоями; доставалось и от взрослых. Купив пучок больших иголок и ими защищаясь от неотвязчивых порою преследователей, Иулитта ночами тайно молилась, а днем ходила по избушкам и, чем могла, помогала женщинам: то в ткачестве, то в уходе за ребятишками. Питалась она только черным хлебом и водой, а от всякой хорошей пищи под разными предлогами уклонялась.
Вскоре умерли ее родители; брат Адриан нанялся в караульщики, Иулитта же стала совсем свободною. В это время она тайно была духовной дочерью священника Сперанского из с. Никитинского, который был человеком доброй души и очень милостивым ко всем бедным и бесприютным, особенно сиротам. У него она живала по временам, и он ее постоянно оберегал и защищал. Порою Иулитте приходилось испытывать покушения на ее целомудрие, но она твердо охраняла себя, где скрываясь, где наперед обнаруживая в прямом и резком слове намерение замышлявших недоброе и тем приводя их в стыд и смущение: то при всех устыдит, то исколет иголками.
Такая жизнь, полная подвигов тайной молитвы и труда, крайнего смирения и терпения, скоро очистила ее душу и развила ее духовные силы: она стала вдумчива, опытна в вопросах духовной жизни, в разумении путей Промысла Божия в жизни людей, чиста и отзывчива на людское горе, милостива и тверда в молитве и надежде на милосердие Божие. Под благодатным воздействием Иулитта стала предвидеть будущее, и этим даром стала обильно служить спасению своих ближних. Прикрывая свое предвидение внешними несообразностями, она предсказывала будущее и подготовляла людей к испытаниям. Когда она предузнавала пожар, сама одевалась на ночь и других заставляла делать то же. К бурану начинала храпеть, как лошади к ненастью. Она носила с собой мешок с иконками, крестами, с чугунком, кружкой и иголками. Кому предстояла скорбь и слезы, тому давала крест и говорила, чтобы тот человек вычистил и омыл крест. При большой скорби крест давала большой, при малой — поменьше; пред концом скорби приходила и отбирала.
Почти шестьдесят три года Иулитта провела в подвиге юродства в родном селе и окрестных деревушках, служа ближним словом и делом, молитвами и услугами в нуждах, главным образом духовных. Ходила она обыкновенно в таком виде: на голове носила шапку, подвязанную платочком, на себе сверх льняной рубашки синий сарафан, а на ногах рваные лапти, и всемерно сама же себя унижала, постоянно приговаривая: «Улитка — дура» и т. п. Когда те, у кого она жила, начинали ее уважать, она скоро уходила, а кто не обращал на нее особенного внимания, у тех жила подолгу и работала.
В двадцатых числах июня 1885 г. Иулитта собралась в Уфимский женский монастырь. В это время туда ехали никитинские келейницы. С ними стала проситься ехать и Иулитта; ее долго не брали, опасаясь, что она станет дурить и им благополучно не доехать. Иулитта дала слово, что будет дорогою вести себя смирно, и действительно ничем странным не проявила себя. Девушки мирно доехали с нею до обители, а игумения Евпраксия всех их и Иулитту охотно приняла.
Всю жизнь свою Иулитта была благодарна тем сестрам, что привезли ее в обитель, и не иначе выражалась, что они, привезя ее в обитель, «заживо ее в рай свезли». В обители старица нашла желанный простор своему молитвенному подвигу: посещала она и постоянные службы обители, молилась и тайно по ночам. И как на родине, так и здесь она служила ближним данными ей от Бога благодатными дарами прозревать будущее и давать добрые советы. Когда какой-либо сестре грозила скорбь, она той начинала кланяться в ноги. Которой сестре предстояло быть переведенной из одной келлии в другую, приходила к той Иулитта, садилась на палку и начинала выезжать. Если кому-либо из сестер предстояло получить весть о смерти близких родных, Иулитта приходила в их келлию и ложилась около кровати на полу, как покойник.