Безумием мнимым безумие мира обличившие
Шрифт:
«Однажды я пришла в храм с большим горем на сердце, — вспоминает сестра Л. — Во время богослужения душа разрывалась от скорби, и слезы лились рекой. «Иже Херувимы…» — полились нежные, умилительные звуки Херувимской песни. Слышу позади себя легкие шаги, потом близко — учащенное дыхание. Поворачиваю голову — мать Екатерина… Она молилась вместе со мной, сопереживала мне… Под сводами храма замирают звуки: «Ныне житейское отложим попечение…» И нет на сердце чувства безысходности, оно сменяется радостотворным плачем в надежде на милость Божию и умиротворяет скорбящую душу».
Эта же сестра Л. рассказывала,
Мать Екатерина пребывала в постоянном бодрствовании, на малое время она погружалась в легкий сон, часто и среди ночи можно было встретить ее на территории монастыря, озабоченно ходящую по двору или иногда зимой счищающую снег с паперти собора. Насельницы спали, а старица, как воин, бодрствовала.
Монахиня Ф., поступившая в монастырь в 1934 году, рассказывает, что блаженная старица много юродствовала: «В большой мороз, бывало, бежит по снегу в одних чулках, смотреть больно! Однажды не выдержала, говорю: «Мать Екатерина, ну что ты босиком!» — а она как набросится на меня: «Ты что меня жалеешь?!»
«Один раз весь пост она лишь святую воду да частицы просфор вкушала, — рассказывает монахиня Г., — а в Страстную Пятницу при всем народе яичко выпила. Кто ж после этого поверит, что она постилась! Так она и делала, чтобы не замечали ее подвигов и просто глупой считали. Мать Екатерина вообще мало кушала — придет к нам на подворье в Таллинне, возьмет тарелочку от кошечки, у нас там кошечка была, и все съест. Так себя уничижала и мучила. Не было такого, чтобы она пришла и с сестрами пообедала — в мусорном ведре пособирает или от кошечки съест. И в богадельне, где в последнее время жила, никогда с сестрами тоже не кушала».
«Когда я замещала старшую в богадельне мать Капитолину, часто видела, как мать Екатерина уходила ночью молиться в поле, — вспоминает одна из старейших насельниц обители монахиня Н., — придет под утро вся мокрая. Почти никогда по ночам не спала, молилась. Или встанет ночью в 12 часов, помолится в углу, а потом к каждой кроватке подходит и поет: «Се Жених грядет в полунощи» — тихонечко так поет, вполголоса».
Один раз монастырский сторож, послушница А. рассказала, что видела, как пришла ночью мать Екатерина к крайнему серому домику, постелила одеяло на снег — было это в январе — и встала на молитву. Всю ночь так молилась. Собака Дружок, что охраняла ночью, подбежит к ней, залает, но близко не подходит.
Народ шел к ней нескончаемым потоком. Многие приезжали в обитель специально, чтобы повидаться с матерью Екатериной. С каждым годом число притекающих к ней возрастало. На имя настоятельницы монастыря поступало много писем с вопросами к матери Екатерине, с просьбой помолиться.
С приходящими к ней она вела себя по-разному: с одним говорила иносказательно, а кое с кем и просто; с некоторыми подолгу беседовала, а других сразу же с гневом выпроваживала. Души людей были видны ей, как в зеркале.
Некоторым посетителям мать Екатерина читала из отеческих книг, другим из Библии, а кому по памяти пересказывала отдельные события из жизни Господа нашего Иисуса Христа, исцеления Им больных, слепых и другие. Приносимое ей почитателями тут же раздавала. Денег у себя не держала ни копейки. Правда, раздавала с большим рассуждением. Из продуктов кое-что съедала, говоря: «Это я должна сама съесть». Что раздавала, а что заставляла выбрасывать или даже закапывать в землю. Все ее действия и слова, казавшиеся странными, непонятными, впоследствии раскрывались в глубоком смысле.
Как ручейки с гор устремляются в реку, так горе и скорби людские непрерывным потоком текли к матери Екатерине. Она любила людей, жалела их. И любовь эта была бескорыстная, жертвенная. Как тяжело, при такой большой любви и жалости к людям, видеть и знать все их пороки и душевные страдания!
Одинаково любила мать Екатерина как своих почитателей, так и недоброжелателей, тех, кто к ней плохо относился и плохо о ней думал. Одна еще не старая монахиня умирала в больнице от гнойного аппендицита. Надежды на жизнь врачи не давали. Больная просила матушку игумению приехать к ней, чтобы попрощаться и получить последнее благословение.
Мать Екатерина, возбужденная, бегала по двору монастыря и то и дело прибегала в гостиницу (место послушания больной), буквально приказывая: «Молитесь! Молитесь! М.Н. умирает! Она не готова! Молитесь!..» — Молились усердно. Надо полагать, мать Екатерина особенно молилась за свою недоброжелательницу. И та осталась жить.
Далеко не все питали к матери Екатерине расположение. Свет резал глаза. Прятались от обличения. Многие ее не навещали. Поистине, нет пророку чести в своем отечестве.
Время за полночь. Сестра Н. проснулась и заметила, что из келии старицы проникает свет. Она направилась туда и увидела молящуюся мать Екатерину при большой зажженной свече. «Что вы так поздно не спите?» — «М. Ф. тяжело болеет, надо молиться о ней». — И М. Ф. поправилась.
***
«Я только что поступила в монастырь, — вспоминает сестра С., — мне благословили жить в богадельне, ходить на общие послушания и помогать по дому сестре, обслуживающей стариц. Мать Екатерину я тогда совсем еще не знала и ничего о ней не слыхала. У меня на душе было большое переживание, хотелось быть одной и плакать. Но куда бы я ни старалась уединиться — она тут как тут около меня. Сначала я не обращала внимания на ее постоянно льющуюся речь как бы про себя, только всячески старалась спрятаться от нее, но не могла. Потом я невольно обратила внимание на то, что она говорила, ибо услыхала в ее словах напоминание моей прошлой жизни. Я поняла, что она знает все: и прошлое, и настоящее мое переживание, принимает во мне участие и сопереживает мне. С тех пор я прониклась к ней благодарностью и уважением».
***
«Совсем молодой послушницей, — вспоминает монахиня Г., — я была на послушании в богадельне, где жила тогда мать Екатерина. Как-то мы вели беседу с матушкой — она лежала, а я сидела возле нее и задала ей вопрос: «Как спастись и как мне спасаться?» Мать Екатерина ответила: «Живи просто. Старайся меньше осуждать». Тогда же она мне сказала: «Причина осуждения — от невнимательной жизни». Это было в 1958 году.
Мать Екатерина часто говорила не быть гордой, а «смиряться и смиряться». Говорила, что гордость — поглотитель всех добродетелей.