Безумная мудрость
Шрифт:
Несколько участников нашей группы стали говорить друг другу, кем бы они хотели быть в своей следующей жизни. Шутник полушутя–полусерьезно спрашивает у дзэнского учителя: «Могу ли я реинкарнироваться в такой стране, где не будет правительства?» Дзэнский учитель улыбается и отвечает: «С твоей кармой ты, скорее всего, родишься вице–президентом». Тем временем ученые, посовещавшись, решают сделать заявление, возможно, надеясь выбить почву из–под ног азиатских мудрецов. Они заявляют, что восточные космологии продолжают говорить о времени так, будто оно — некий абсолют, движущийся в одном направлении. Они завершают свою речь словами одного из их собственных учителей, Альберта Эйнштейна, который писал:
Такие
Но остановимся на минуту — если таковая вообще существует. Так что же, все наши представления о времени, как восточные, так и западные, не что иное, как фантазии? Если нет ни прошлого, ни настоящего, ни будущего, не означает ли это, что мы. никогда не состаримся и не умрем? Если время, в общепринятом смысле этого слова, не существует, быть может, нам всем стоит успокоиться — нас не поджидает впереди какой–то финал, и мы каждое мгновение бессмертны. Если нет разницы между настоящим и будущим, тогда, возможно, вы, читатель, читаете эти слова в то же самое время, когда они пишутся. (Если это так, придумайте какое–нибудь удачное предложение, которое можно было бы поставить вслед за этим.)
«Будьте здесь сейчас!» Дзэнский учитель пытается проделать это еще раз, но, конечно, у всех остальных ничего не получается. Только один клоун заявляет, что он поймал момент и теперь готов показать его любому, кто пожелает взглянуть. Тем временем большинство членов группы утратили свой важный вид и выглядят ошеломленными и сбитыми с толку. Даосский учитель бъясняет, что после [193] попытки проникнуть в тайны пространства и времени естественно испытывать подобные чувства. После того как мы выяснили, что не существует ни центра Вселенной, ни времени по Гринвичу, ни Востока, ни Запада, ни сегодня, ни вчера, нам буквально не на что опереться. Нам остается только испытывать растерянность, разве что не стать безумными и мудрыми. Чтобы прояснить ситуацию, даосский мудрец цитирует Чжуан–цзы:
Нет ни предела весомости вещей, ни прекращения времени, ни постоянства в разделении многого, ни строгого закона начала и конца. Поэтому великая мудрость смотрит на все как издалека, так и вблизи, и по этой причине рассматривает малое, не считая его незначительным, рассматривает большое, не считая его громадным, ибо она знает, что нет предела весомости вещей. Мудрость имеет ясное представление о прошлом и о настоящем, и по этой причине долгий период времени не кажется ей утомительным, а короткий не приводит ее в раздражение своей непродолжительностью, ибо она знает, что время не прекращается. Мудрость проникает в природу полноты и пустоты, и по этой причине она не восторгается, если что–то приобретает, и не беспокоится, если что–то теряет, ибо она знает, что нет постоянства в разделении многого. Мудрость постигает Ровный Путь, и по этой причине она не упивается жизнью и не смотрит на смерть как на несчастье, ибо она знает, что начало и конец не подчиняются какому–то строгому закону.
Может ли быть так, что мы просто не в состоянии что–либо понять? Многие в нашей группе начинают склоняться к такому выводу, если даже они и были иного мнения в начале нашего путешествия. Биолог, который убежден в нашем неведении, видит нечто забавное в том, что мы назвали свой род «гомо сапиенс», человек разумный. Однако ряд других ученых находит это определение слишком скромным. Они пребывают под впечатлением идей, циркулирующих в последнее время в ученых кругах, и со всей серьезностью предлагают нам переименовать наш род в «гомо сапиенс сапиенс», человек очень разумный. Услышав об этом, Шутник смеется и говорит: «Если бы мы были [194] действительно разумны, то назвали бы себя просто людьми, и точка. Тогда нам не нужно было бы слишком много на себя брать». Ученые, чья репутация и средства к существованию напрямую зависят от решения данного вопроса, стоят на своем. Хотя мы можем и не понимать конечную цель жизни, убеждают они нас, мы достаточно умны, чтобы познать законы природы и то, как функционирует Вселенная. В этот момент даосский учитель улыбается и говорит: «Эта вера передается каждому следующему поколению, несмотря на то что история полна ошибок».
ТАК ЧТО ЖЕ МЫ ЗНАЕМ?
Известно, что человек не может расщепить атом.
Невозможно создать летательный аппарат, который был бы тяжелей воздуха.
Лорд Кельвин, британский математик и физик, президент Британского Королевского общества, 1895
Если мы бросим ретроспективный взгляд на историю «знаний», то увидим, что они меняются каждое столетие и различны в каждой культурной среде. И все–таки большинство людей полагает, что то, что им известно о мире, верно. Например, когда–то люди знали, что Земля — плоская, Солнце вращается вокруг нее, а пространство — неизменно, абсолютно и заполнено некой субстанцией, называемой «эфиром». Кажется почти невероятным, что мы умудрились выжить, несмотря на свое неведение. Иоганн Гартман, ученый–химик XVII века, пользовался в свое время большой славой как знаток медицины. [195] Вот одно из его предписаний:
Взрослым, страдающим эпилепсией, я рекомендую спиртовой экстракт человеческого мозга или порошок из печени живых лягушек, который должен быть приготовлен только в мае, июне или июле.
Вопреки своей «ошибочности», многие идеи, похоже, принесли немалую пользу людям, которые были уверены, что эти идеи правильны. Когда мир был плоским, никто не пускался в дальние плавания. Когда Солнце вращалось вокруг Земли, люди тем не менее собирали урожай в положенное время года. Создается впечатление, что религиозные верования влияли на судьбу человека не в большей степени, чем это делает в наше время вера в науку. Когда небом правил не Иегова, а Зевс, жизнь была почти такой же: радости сменяли печали. Вероятно, качество жизни не имеет прямой связи со знаниями или верой.
Возможно, поиск чего–то определенного обречен на неудачу. Даосы, дадаисты и мудрые историки согласились бы с этими словами. Сейчас даже ученые говорят нам, что не может быть каких–то твердых, объективных знаний, — все зависит от нашего субъективного взгляда. В конце концов, быть может, не существует никакой «объективной» истины — есть лишь истина «проективная». То, что мы находим, всегда зависит от того, что мы надеемся найти; то, что мы надеемся найти, зависит от того, что мы собой представляем и что мы полагаем для себя необходимым найти. Вопрос всегда является частью ответа.
Знания — это мода. Роберт Хардин
Некоторые из критикующих нас безумных мудрецов говорят, что наш поиск знаний тщетен, хотя и относительно безвреден. Другие утверждают, что наша жажда знаний как некий механизм выживания уже изжила себя и только нам мешает. Самые же ярко выраженные пессимисты и скептики уверяют, что наши искания принесли нам одни бедствия. [196]
Адам и яблоко, атом и конец света