Безумная тоска
Шрифт:
– Узрите рождение нового эротического архетипа! – возгласил Луис. – Мальчик от «Бин»! В каталоге все модели… ну такое, но ты – да, то, что надо. Привет моряку с маломерного судна!
– Хорош уже.
Судя по виду Луиса, тот был далек от намерения носить парку и выбрал старое твидовое пальто с вельветовым воротом; потом он сказал Джорджу, что это был трофей времен первого курса из дома деда в Шорт-Хиллз, до того, как там все распродали. На выходных, перед распродажей, приехали родственники – большинство пораньше, ожидая снаружи прибытия агента, – как саранча, прихотливая саранча. Сердцем и душой это была саранча, но не подававшая вида, что ей что-то нужно, не выражавшая ни малейшего намека на желание чем-то обладать. И все же каждый более-менее ценный предмет искусства исчез до того, как в полдень явился Луис: не осталось ни
Луис утверждал, что просто хотел выглядеть изящнее. Все костюмы старика были слишком короткими и жали, но твидовое пальто с вельветовым воротом пришлось впору. Должно быть, для старика оно было слишком длинным.
Из-за снега Луис надел еще один дедушкин реликт, перчатки, наитеплейшие из возможных – оленья кожа с отдельной шерстяной подкладкой. Джордж любовался ими. На запястьях их стягивал небольшой ремешок. На голове Луиса был берет: этот достался ему на Бродвее. На француза он был не похож, скорее, на испанца – клерка из торговой конторы, испанский Боб Крэтчит [58] . Или на швейцарца, автора научных статей, некогда школьного друга Вальтера Беньямина [59] , из этих, противоречивых интеллектуалов. В очках, да. Этот вариант был более подходящим, на нем и остановимся.
58
Боб Крэтчит – клерк в конторе Скруджа, персонаж «Рождественских повестей» Диккенса.
59
Вальтер Беньямин (1892–1940) – немецкий эссеист, критик.
– Я швейцарец, готовый к пешему походу, – сказал Луис. – Мы, швейцарцы, всегда готовы к пешему походу.
Джордж сказал, что хотел прогуляться до парка, посмотреть, что там сейчас, но Луис воспротивился:
– Нет-нет-нет! Отправляемся на Пятую авеню. Я как раз туда шел. Идем со мной!
Оказалось, пробираться по такому снегу адски трудно. Конечно, поезда тоже опаздывали: полночь, да еще такая метель. На 42-й им пришлось целых полчаса ждать поезда БМТ [60] , чтобы добраться до пересечения 59-й и Пятой.
60
БМТ – метролиния «Бруклин – Манхэттен».
– Пойдем к «Плазе» [61] , будет похоже на встречу Скотта и Зельды [62] с адмиралом Бердом [63] .
– Знаешь, а можно ведь было срезать через Коламбус-Серкл, и тогда мы бы уже были там, – сказал Джордж.
– Нет, тогда мы бы устали. Хочу дойти до самой середины Пятой авеню, – ответил Луис. – Хочу фоток наделать!
Он извлек маленькую автоматическую «Яшику» из кармана пальто.
– Сделаю, как Артур: знаешь, побольше цветового тона, неожиданная композиция, низкая чувствительность, высокая чувствительность – все, как он любит. Только все кадры будут извращенными и гейскими.
61
«Плаза» – люкс-гостиница, объект исторического наследия США.
62
Чета Фицджеральд. Шутка Луиса становится чуть понятнее, если знать, что они останавливались в вышеупомянутой гостинице.
63
Ричард Ивлин Берд (1888–1957) – американский авиатор, исследователь Антарктики.
– Нелегко тебе придется в этом пальто, – предупредил Джордж.
– Чего? Почему?
– У него полы слишком длинные. По снегу будут тащиться. Смотри, ты только прошел через кампус, а они уже все мокрые. Скоро ты будешь тащить на себе промокшее тридцатифунтовое шерстяное пальто.
Луис задумался, снял пояс:
– На, подержи.
Затем подтянул пальто, попросив Джорджа обвязать его поясом.
– Ты за кого меня держишь, мистер Френч [64] ? – фыркнул Джордж.
64
Мистер Френч – персонаж американского ситкома Family Affair (1966–1971), дородный слуга.
– Помоги мне, – попросил Луис. Он просто стоял так, пока Джордж не заключил его в недвусмысленные объятия, затягивая пояс.
– Не надо было мне ничего говорить.
– Ты же знаешь, что хотел этого, – сказал Луис.
– Нет, не знаю, – сказал Джордж, просовывая конец пояса сквозь пряжку и давая Луису затянуть его.
– Ты похож на Робина Гуда – банкира, – съязвил Джордж.
– Как будто такой существует, – ответил Луис. – Придется как-нибудь его придумать.
Они вышли на 59-й – вместо лестницы из подземки наверх вела длинная снежная насыпь. Джордж схватился за перила, от которых до снега было дюймов восемь, нащупывая дорогу ногами, но без толку: ступни зарывались в снег, и он побрел наверх наугад, а позади слышалось тяжелое дыхание Луиса. Наверх, на 59-ю, парк остался позади, в окутанной белым тьме.
Они тащились по снегу, пока не оказались на Пятой авеню: пустынной, во всем своем великолепии.
– Легко ложился, ложился легко! [65] – пропел Луис среди белизны.
Джорджа шокировали сглаженные грани, алмазный блеск уличных фонарей на кристальной пыли. И тишина, тишина, тишина.
Позади, за спиной – смутные очертания деревьев, словно старые ведьмы. Или как духи, спустившиеся с небес. Вязы в белых париках. Все такое белое, наверху – ночное небо, внизу – черное море, еще не застывшее, окаймленное угольно-серым матовым стеклом.
65
Falling faintly… faintly falling – см. Дж. Джойс. «Дублинцы», рассказ «Мертвые» (пер. О. П. Холмской).
Луис быстро сделал несколько снимков, по-видимому, камера все делала за него, регулируя апертуру и скорость затвора, и он просто сфокусировался на бесконечности, даже не глядя в видоискатель.
– Господи, как здесь прекрасно, – сказал Джордж.
– Поле ангелов, – ответил Луис, продолжая снимать.
– Есть еще пленка?
– Еще одна.
– Тогда придержи коней, ковбой. Ты ж не хочешь упустить «Бергдорф» и «Сакс», одетых в белое?
– Уймись, о сердце, – вздохнул Луис. – Какая красота! Пойдем пройдемся.
Но он остановился, вновь повернувшись к своим ангелам. Снова наделал снимков.
Они пошли прямо по середине улицы, где час или два назад, должно быть, проехали мусоровозы со снегоуборочными отвалами. Здесь снега было всего на фут или около того; у края тротуара уже громоздились отвалы высотой в пять футов после его первой уборки, и припаркованные автомобили напоминали причудливые белые погребальные курганы.
Они брели дальше, справа осталась «Плаза», здание «Дженерал моторс» – слева, затем «ФАО Шварц» [66] , «Грейс», чей вогнутый фасад вздымался в небо, подходяще белый, с черными стеклами, усеянными снегом. Ничто не двигалось, ни души вокруг, великолепный, постапокалиптически пустой центр города. Луис щелкал затвором то тут, то там, Джордж молчал. Луис тоже. Джорджу казалось, что молчание для него тяжкий труд. Тишина была сродни религиозному трепету, заполняя пространство. Они пробирались по снегу, и самым громким звуком был звук их дыхания.
66
«Фредерик Август Отто Шварц» – старейший магазин игрушек в США, открыт в 1862 г.
Когда они поравнялись с 55-й, Луис сказал:
– Я вымотался. Утомительная красота.
– Пора привести себя в форму, – ответил Джордж.
– А ты, значит, в форме?
– Нет, – возразил Джордж. – Ноги пиздец как горят.
– Тогда дойдем до 50-й, а там такси поймаем!
Джордж уставился на него.
– О’кей, тогда до Седьмой, а дальше на метро, – предложил Луис.
– Если дойдем. В противном случае наши останки обнаружат весной: оскаленные черепа со спутанными клоками волос, тела съежились в подъезде какого-нибудь блядюжника.