Безумная
Шрифт:
– А почему бы и нет? Вы, кстати, заметили, что ей было прописано снотворное? А Бердников перед гибелью принял как раз…
– Знаю! – буркнул он. – Но это ни о чём не говорит: снотворное могло быть у кого угодно, он мог и сам его выпить – специально, перед сном, – так что это всего лишь совпадение.
– Отлично! – обиделась Света. – Тогда сами и читайте эту медицинскую карту! А я пока доберусь обратно до работы.
Она подскочила и ушла. Правда, до своего отделения она в этот день так и не доехала – завернув по
Анастасия же, когда нашла затерявшуюся карту, принесла её, наконец, следователю.
– Надоело уже! – рассерженно добавила она, видя его немой вопрос. – В прошлый раз сама перепутала, признаю: вместо раздела «Зверев Д.Н.» сунула карточку в раздел «Тревожное расстройство личности». Но потом я переложила её, куда надо, а она опять не там, а в разделе «Жвалин Е.И.»! Ну как, как я могла туда положить, когда тут даже логики нет? Вот «Зверев Д.Н.» – это лечащий врач, «Тревожное расстройство личности» – это раздел по специфике заболевания. А «Жвалин Е.И.» – ну это же совсем другой врач! Наверное, мне нужен отдых… Как думаете, дадут мне отпуск? А то на море хочется…
Костя молча усмехнулся.
– Слушайте, а не хотите пойти в буфет почитать? Он ещё работает, – вдруг спросила она, нервно усевшись на рабочее место. – А то диван занимаете, а сегодня ещё клиент будет.
– А можно?
– Да, идите. Только постарайтесь поскорее вернуть мне папку, чтобы я опять не забыла, куда карта делась, а то завтра Иванова придёт.
Костя спустился на первый этаж, в буфет, и, усевшись с чаем, зарылся в бумаги. А после, отвлёкшись на звонок, впопыхах схватил папку и умчался решать набежавшие вопросы. В итоге досматривал её он уже дома.
Ничего необычного или того, о чём не упоминал Зверев, он тут не нашёл. И всё же кое-что его заинтересовало… Так что на следующий день он снова отправился в клинику.
Извинившись за свою оплошность перед Анастасией, уже обыскавшейся папки, он зашёл с картой Ивановой к Дмитрию Никифоровичу.
– Что это значит? – ткнул он в запись на одной из страниц.
Тот всмотрелся.
– Кажется, здесь нет ничего сложного: назначено время, клиент пришёл на сеанс, – пожал он плечами.
– Дата, посмотрите на дату!
– А что с ней?
– Как что? В то время, в том месяце два года назад, Валентина Иванова не могла быть у вас на сеансе – её ведь не было в Петрозаводске?
– Вы так говорите, будто дорог уж совсем нет! – усмехнулся Зверев, облокотившись на стол и всматриваясь в Мадаева: тот был до странности возмущён. – Есть и земные, и воздушные пути – любыми можно добраться в точку назначения, если, конечно, есть желание и необходимость.
– Хотите сказать, что Иванова приезжала к вам на приём в это время? – не поверил он.
– Да я так не помню, дайте-ка взглянуть… – протянул Зверев руку, чтобы взять карту, и всмотрелся. – Ну да, приехала, вы же видите, тут всё прописано…
– Что, и запись приёма есть?
– Желаете просмотреть? Пожалуйста! А почему вас беспокоит именно тот сеанс?
– Следствию не было известно, что Иванова находилась в городе во время самоубийства Зосимовой… – хмуро ответил Костя.
– Я, конечно, не в курсе всех этих ваших дел, но разве это важно? Какая связь между фактом самоубийства одной и присутствием в городе другой?
– Понятно, понятно… – пробормотал он, не отвечая, и Зверев посмотрел на него с ещё большим интересом, очевидно, изучая. – А, скажите, могу я поговорить сегодня с Ивановой? Слышал, у неё назначен приём?
– Она скоро должна подойти, но вам лучше беседовать после моего сеанса. Всё-таки она приходит сюда за здоровьем, а не за разговорами со следователем.
Мадаев не очень довольно кивнул на прощанье и вышел из кабинета.
Он вернулся в клинику через несколько часов, к тому моменту, когда у Ивановой был назначен приём. Оказавшись на месте чуть раньше, он подождал в приёмной. А потом увидел Валентину – она бодрым шагом вошла в дверь и явно была в хорошем настроении. Заметив его, она приветливо улыбнулась, но он, указав в сторону кабинета, произнёс:
– Если можно, я подожду вас здесь, пока не освободитесь. Нужно поговорить.
Его тон был немного суховат. Она удивилась, но спрашивать ничего не стала и прошла в кабинет, а он настроился провести на диване почти час. Впрочем, так долго ждать ему не пришлось: прошло всего минут двадцать, когда через Анастасию Зверев пригласил его войти.
– Валентина слишком нервничает из-за вашего прихода, – сказал он, любезно указав Косте, что он может сесть. – Я подумал, что будет лучше, если вы сейчас с ней поговорите.
Зверев безмятежно откинулся на спинку кресла, крутя в руках золотые щипчики для сигары, но не закуривая. Валентина смотрела на Мадаева ожидающе и явно растерянно. Похоже, всё это время она мучилась мыслью, зачем же следователь её ждёт. «Вот влип!..», – подумал он и немного помялся, не зная, как начать. Но после спросил:
– Валентина Осиповна, вы говорили, что два года назад, как раз в то время, когда с Зосимовой произошла трагедия, вас не было в городе, это так?
– Да, я была за границей.
– И вы не приезжали обратно? – он напряжённо всматривался в её лицо.
– Зачем бы? – удивилась она, немного поёжившись.
– То есть вы ни для чего не возвращались? Ни на день, ни на несколько часов?..
Она задумалась и вяло пожала плечами.
– Вроде бы нет. Наверное, я бы это запомнила. Хоть память меня в последнее время и подводит… – опять смутилась она.
– Что ж, тогда как вы можете объяснить вот это? – он нервно указал на строчку в протянутом им листе из её карты.