Безумно счастливые. Часть 2. Продолжение невероятно смешных рассказов о нашей обычной жизни

Для этой книги я придумала супермегакрутую обложку, но мой редактор ее отверг. А зря. Обложка этой книги хороша тем, что когда держишь книгу перед глазами во время чтения, кажется, будто вместо нижней части лица у вас радостная улыбка енота. Так вы могли бы выглядеть дружелюбно и в то же время устрашающе для любого проходящего мимо человека, что здорово, так как благодаря этому никто не рискнул бы отвлекать вас от чтения. А если бы была еще аналогичная суперобложка, то ее можно было бы использовать для любой книги – своего рода такой намек на то, что вы не хотите, чтобы вас беспокоили. Конечно, после нескольких лет люди, возможно, начали бы подозревать, что вы медленно читаете, но согласитесь, ваш покой того стоит, равно как и возможность побыть наполовину енотом. Если вы со мной не согласны, то, пожалуй, эта книга не для вас.

Итак, вас предупредили.

Нет, нет. Я настаиваю, чтобы вы остановились прямо сейчас.

Вы все еще здесь? Круто. Тогда вы не вправе винить меня за что бы то ни было в этой книге, потому что изначально я порекомендовала вам перестать ее читать, однако вы все равно продолжили. Вы как жена Синей Бороды [1] , которая (осторожно, спойлер!) нашла в каморке обезглавленные трупы всех своих предшественниц. Тем не менее я считаю, что вы поступили правильно, продолжив чтение данной книги. Если не обращать внимания на изуродованные трупы в каморке, то вряд ли это будет способствовать хорошим отношениям. Скорее, это чревато антисанитарией и возможным обвинением в соучастии преступления.

С подобными вещами приходиться иметь дело и в жизни, ведь нельзя чему-то научиться, отрицая тот факт, что все мы сделаны из странностей, которые пытаемся скрыть от окружающих. У каждого есть свои скелеты в шкафу. Иногда в их роли выступают секреты, невысказанные признания или тайные страхи. Эта книга – один из таких изуродованных трупов. Вы держите в руках мой изуродованный скелет, вернее – мою отрубленную голову. Понимаю, что это не очень удачная аналогия, но в свою защиту могу сказать, что я советовала вам остановиться. Мне не хотелось бы возлагать вину на плечи жертвы, однако с этого момента вы таковой для меня и являетесь.

Все в этой книге по большей части правда, однако некоторые детали были изменены с целью защиты виновных. Я знаю, что обычно речь идет о «защите невиновных», но их-то зачем защищать? Они ведь невиновны. Кроме того, писать о них далеко не так весело и интересно, как о виновных, у которых всегда больше потрясающих историй и в сравнении с которыми чувствуешь себя куда менее порочным.

Это забавная книга о том, каково жить душевнобольным. Понимаю, звучит как ужасное сочетание, но лично я сама душевнобольная, и большинство веселых и смешных людей среди моих знакомых тоже. Так что если вам не по душе эта книга, то, вероятно, вы просто недостаточно сумасшедший для того, чтобы получить удовольствие от ее прочтения. Так или иначе.

Вы в выигрыше.

– Ты не сумасшедшая. Хватит называть себя сумасшедшей! – говорит моя мама в стопятьсотый раз. – Ты просто очень впечатлительная. Ну и… немного странная.

– И я настолько не в порядке, что мне нужна фигова туча разных таблеток, – добавила я.

– Это не означает, что ты сумасшедшая, – возражает мама, возвращаясь к оттиранию грязных тарелок. – Ты НЕ сумасшедшая, и тебе следует перестать себя так называть. Это звучит так, словно ты и правда псих.

Сейчас, вспоминая этот диалог, я уже смеюсь, потому что мне до боли знаком этот спор. Мы уже спорили точно так же миллион раз в прошлом и будем спорить аналогично еще столько же в будущем, так что я оставила все как есть. К тому же формально моя мама была права. Формально я не была сумасшедшей, но гораздо проще назвать меня «сумасшедшей», чем описывать, что именно со мной не так.

По мнению множества психиатров, у которых я наблюдалась за последние два десятка лет, у меня было высокофункциональное депрессивное состояние, сопровождающееся серьезным тревожным неврозом, умеренной клинической депрессией и небольшой склонностью к членовредительству, которая берет свои корни в расстройстве контроля над побуждениями. На фоне тревожного расстройства личности (это как социофобия в ускоренном режиме) время от времени я оказываюсь подвержена деперсонализации (из-за которой я чувствую себя полностью оторванной от реальности, но не столько в духе «какой же классный этот ЛСД» [2] , сколько что-нибудь вроде «интересно, что делает мое лицо прямо сейчас» и «уверена, было бы здорово снова начать испытывать эмоции»). Кроме того, у меня ревматоидный артрит и кое-какие проблемы аутоиммунного характера. И наконец, словно щепотка перца в качестве приправы к психически неуравновешенному дьявольскому яйцу, в моем багаже такие вещи, как умеренное обсессивно-компульсивное расстройство и трихотилломания – навязчивое желание выдергивать свои волосы, – которые всегда приятно упоминать в самом конце фразы, потому что люди, услышавшие слово «мания», тут же начинают отстраняться, давая тебе больше свободного месте в переполненном самолете. Это происходит скорее всего потому, что в переполненном самолете не полагается рассказывать о своих маниях. Это одна из причин, по которым мой муж, Виктор, ненавидит летать вместе со мной. Другая причина заключается в том, что я часто беру с собой в полет чучела различных животных – они помогают мне справляться с депрессией. По сути, мы редко путешествуем вместе, потому что он не понимает, что такое крутость.

– Ты не маньяк, – говорит сердитым голосом моя мама. – Тебе просто нравится дергать себя за волосы. Ты делала это, даже когда была маленькой. Тебя это успокаивает. Для тебя это как… как гладить котенка.

– Мне нравится именно выдергивать свои волосы, – уточняю я. – Это немного другое. Вот почему это называют «манией», а не «расстройством поглаживания котят». Которое, кстати, было бы довольно хреново иметь, потому что тогда ты оказалась бы с кучей наполовину облысевших котят на руках, которые тебя бы все вместе ненавидели. Господи, надеюсь, что у меня никогда не будет болезни слишком увлеченного выдергивания шерсти у котят.

Моя мама глубоко вздыхает, но именно за это мне и нравятся такие разговоры с ней. Потому что она делится со мной общим впечатлением. Однако именно потому, что я рассказываю маме подробности, она не любит подобные разговоры со мной.

– Ты совершенно нормальная, – снова говорит моя мама, качая при этом головой, словно ее собственное тело не дает подобной лжи сойти ей с рук.

Смеясь, я бессознательно дергаю себя за волосы и говорю:

– Я никогда не была нормальной и думаю, что нам обеим это прекрасно известно.