Безумное танго
Шрифт:
Его содержимое не имело к достопримечательностям никакого отношения.
Голая девушка с длинными белыми волосами замерла на столе в танцевальном па. Вокруг толпятся мужчины со смуглыми лицами, тянутся к ней руки, у нее детское испуганное лицо, совсем не вяжущееся с распутно изогнувшимся телом… А в пластиковый конверт на соседней странице засунута вырезка из газеты. Арабская вязь текста – конечно, не понять ни слова, но фотография не требует комментариев: та же самая девушка с перерезанным горлом.
Другой разворот: маленькая, похожая на хорошенькую лисичку девушка с золотистыми кудрями стоит на коленях; перед ней мужчина. На снимок попали только бедра и волосатые ноги этого мужчины, а также его огромный орган, к которому обращены полуоткрытые губы девушки. Позади девушки стоит чернокожая женщина. Это она пригибает рыжеволосую голову к мужскому телу, вынуждая девушку делать то, чего ей делать совершенно не хочется, судя по отвращению, застывшему в глазах. На другой странице тоже фото: голова повешенной, с петлей на шее. Искаженное предсмертной мукой лицо, вытаращенные глаза, но блики весело сияют в золотых спутанных кудрях. Та же самая девушка!
Юрий вскочил, встал прямо под люстру, продолжая листать альбом трясущимися руками. Всего там было девять разворотов, заполненных фотографиями. Слева всегда – сцена насилия, оргии с участием нескольких человек. Справа – труп очередной светловолосой девушки. Один раз был почему-то сфотографирован бак – вроде тех, которые применяются для кипячения белья, с герметичной крышкой. А дальше – опять трупы. Менялись лица, позы, в которых несчастных застала смерть, но неизменным было только одно – светлые волосы. Задушенные, вытащенные из воды, покрытые страшными ранами… Только один раз снимок справа изображал живую девушку. Точно с таким же испуганным лицом, с каким участвовала в сексуальной свалке, она стояла, опираясь на дверцу роскошного лимузина, и толстый араб в белой галабее и традиционной красно-клетчатой куфье приобнимал ее за плечи. Тот же араб, который насиловал ее на снимке слева!
Юрий перелистнул последнюю страницу. На столе распростерта очередная блондинка, на сей раз не голая, а в черной кожаной безрукавке, трусах и сапогах. Над ней стоят с плетками чернокожая женщина и смуглый мужчина, одетые так же. Развлечения тамошних садомазохистов?
Юрий нахмурился, захлопнул альбом. Что за крутое порно? И, главное, откуда это у Алёны, зачем ей такой альбом? Тем более – с фотографиями мертвых… Получается, живыми из всех остались только двое: та, рядом с которой стоит лимузин, и еще девушка с последней фотографии. Или ее страшная смерть запечатлена на следующей странице?
Юрий снова начал листать, как вдруг кто-то вырвал альбом из его рук.
Алёна! Стоит рядом, глядя огромными, потемневшими глазами, губы дрожат, белый платочек, прикрывающий стриженую голову, кажется серым по сравнению с мелово-бледным лицом…
И Юрий вдруг понял, что та девушка с последней фотографии все-таки осталась жива. Ведь именно она стояла сейчас перед ним.
Тамара Шестакова. Апрель 1999
– Глеб, ты каким кремом после бритья пользуешься? – спросила Тамара как бы невзначай.
– Представления не имею! – пожал тот плечами, не повернув головы от компьютера. – Ираидка покупает какой-то, я даже названия не помню. Главное, пахнет хорошо. А что?
Тамара задумчиво посмотрела на его чуть сутуловатую спину. Не помнит он! Ираидка покупает! Кому бы рассказывал, Глебушка? Когда носишь такие рубашечки от «Москино» за 300 долларов, когда костюм у тебя – от «Версаче», три тысячи, даже плавки небось двухсотдолларовые, «Библос», на столе небрежно валяются солнечные очки от «Ив Сен-Лоран» – самое малое за 200, а возле ножки стула скромно притулился кейс-сейф «Делси», что по 250 «зеленых»…
– А что, ты мне хочешь новый крем подарить и боишься не угодить? – с усмешкой спросил Глеб, не оборачиваясь и продолжая увлеченно таскать по столу «мышку».
Тамара с тоской взглянула на телефон. Она ждала звонка от Романа, но сейчас, когда Глеб вошел в «Интернет» и увлекся любимой игрой, телефон будет занят до упора. Главное, как только сама Тамара соберется пошарить по «Интернету», так через пять минут на экране возникает надпись, что связь нарушена сервером по неизвестной причине. А сейчас Глеб уже полчаса занимает ее телефон, модем и компьютер, причем в самое горячее, дорогое дневное время, а сервер и не чешется. Ну, что дозволено Юпитеру… или хотя бы потенциальному Юпитеру…
– Слушай, дорогой, да что это у тебя с давлением? – пробормотал Глеб. – Чего б тебе дать такого… нетрадиционного? О, вот! Кошку надо погладить, может, полегчает.
Тамара с тоской взглянула на экран. Глеб играл в свою любимую игру: «Здоровье президента». Эта тема ведь волнует каждого россиянина? Волнует. Вот с некоторых пор в «Интернете» и обосновался соответствующий сайт, на котором каждый может ощутить себя личным эскулапом Первого Папы.
А дела у него что-то плоховаты. Пульс 30, давление 180 на 110, температура под 40, а жизненных сил – всего на 20 процентов.
Такое радикальное средство, как поглаживание кошки, пользы не принесло: лицо на экране позеленело, скукожилось, а жизненные силы упали аж до пяти процентов.
– По-моему, мы теряем президента! – азартно объявил Глеб. – Сейчас впадет в кому – и приветик!
Тамара вздохнула. Глеб сам себя выдает. В каждой шутке есть доля шутки! Психолог многое усмотрел бы в его страстном желании довести президента до гроба хотя бы на экране компьютера. Если бы дело происходило в каком-нибудь 37-м, за одни такие помыслы он уже ковырял бы землю на Беломорканале. Ну а во времена Ивана Грозного, к примеру, сгибался бы в три погибели в пыточной избе или вообще помирал на колесе. Впрочем, в обе названные эпохи не было таких опасных компьютерных забав. Да и при Грозном Чужанина к кормилу власти близко не подпустили бы – в лучшем случае держали бы за шута, кормили объедками с царского стола. Хотя, сказать по правде, объедков он и в наше время накушался, а также нагреб полные карманы…
Тамара резко встала и, чтобы успокоиться, начала ходить по комнате. Не самое оригинальное средство и вопреки художественной прозе, в которой всякий персонаж в минуту волнения непременно начинает мотаться туда-сюда, не столь уж действенное. Но хоть ноги заняты, а то ей вдруг захотелось подойти к Глебу и пнуть его хорошенько. Нет, сначала рывком сбросить со стула на пол, а потом пинать, пинать… Однако Глеба так просто не скинешь. Слетев с подножия трона, он теперь во всякой другое седалище впивается как клещ. Вот, любо-дорого посмотреть: руки заняты компьютером, однако ноги так и обвились вокруг ножек стула. Черта с два его свалишь!