Безумный Макс. Поручик Империи
Шрифт:
Служба никак на него не повлияла. Видя, какой субчик к ним пожаловал, офицеры не стали над ним измываться и посадили при штабе. Благо, что для грамотных людей бумажная работа всегда найдется. Вот и высидел Лева свой срок. А что там в поле с солдатами нужно делать – так и не узнал…
И смех, и слезы.
Одно радовало. Солдаты, что с ним шли, немного повеселели. Видимо, надежды на успех при таком предводители было у них немного. А Максим, хоть и контуженный, но уверенности внушал побольше.
– Ваше благородие, - тихо произнес младший унтер-офицер. – Мы подходим.
– За этим перелеском?
– Так точно. Полагаю, что там.
– Привал, - подняв руку, произнес Максим. – Федот Евграфович, - обратился он к унтеру. Прогуляйтесь. Посмотрите, что к чему. Только тихо. И как в прошлый раз кустами не шевелите. Поняли приказ?
– Так точно! Тишком разведать обстановку.
– Верно. Исполняйте.
Сказал поручик и проводил удаляющегося унтера взглядом. В принципе, он мог бы с Васковым и в более холодном стиле общаться. Почему нет? Напустить на себя маску высокомерного быдла несложно. Но крест за японскую войну не позволял. На нижние чины награды редко проливаются благодатным дождем, чай не августейшей крови князи, которым за что ни попадя «висюльки» раздают. Пил чай в сотни верст от фронта – уже храбрец. В десяти? Герой! А уж если Федот получил крестик, то точно не просто так. И с ним уже язык не поворачивался вести себя по-хамски. Нет, до панибратства скатываться он не собирался, но без уважения не получалось.
Пока появилась передышка, Максим выставил охранение и велел остальным перемотать портянки, привести себя в порядок и проверить оружие. Мало ли бой?
Хоботов приказ проигнорировал.
Этот удивительный кадр, видимо, наткнувшись на кого-то образованного присел Максиму на уши. Плотно так.
И ладно бы по делу присел. Так нет. Метафизикой стал грузить из-за чего остро захотелось дать ему в морду. Просто чтобы заткнулся и занялся делом.
– Вы не согласны со мной? – Словно почувствовав это растущее раздражение, поинтересовался Лев Евгеньевич.
– Что вы знаете о научном методе? – Хмуро поинтересовался Максим.
– Что, простите?
– Чем отличается наука от досужей болтовни?
– О! Это очень интересный вопрос! Вы понимаете…
– Я, - очень жестко произнес Максим, - понимаю.
И кратенько так пересказал ему критерий Поппера, используемый для отделения научного знания от обычной демагогии. Ну и кое-какие связанные моменты. Привел парочку очевидных примеров.
Ничего сложного, если понимаешь, о чем речь. А среди реконструкторов хватало людей, отчаянно сражавшихся с бурным распространением лженауки в начале XXI века. Вот Максиму и приходилось неоднократно выслушать выкладки закаленных в интернет-баталиях популяризаторов науки. Так что прогрузил он Хоботова по полной программе. Бедняга даже завис, уйдя в себя и переосмысливая свой, безусловно, огромный внутренний мир с позиции только что услышанного. Ведь ни критерия Поппера, ни каких-либо внятных методов отделения науки от «метафизики» в начале XX века еще и не существовало. Завис? Ну ладно. Ну и хорошо. Пользы не приносит, так пусть хоть не мешается.
Вернул Васков.
– Ваше благородие, немцы, - тихо он ответил на невысказанный вопрос Максима. – На трофейную команду похоже. Тринадцать рядовых да унтер.
– Неплохо.
– Неплохо? – Удивился Хоботов, выныривая из своего микрокосмоса.
– Конечно, - ответил поручик и кровожадно усмехнулся, чем заставил Льва Евгеньевича вздрогнуть и отшатнуться…
Полчаса, долгих полчаса потребовалось отряду, чтобы выйти на позиции. Очень уж Лев Евгеньевич был к этому не приспособлен. Максиму пришлось лично участвовать в его продвижении. Опасаясь в противном случае выдать неприятелю свое местоположение, посредством шума, генерируемого этим паркетным лосем.
Так или иначе – добрались.
Выдвинулись на огневые позиции ползком. С горем пополам распределили цели. Оказалось, что местные вояки с этим приемом не знакомы. Пришлось поручику шепотом, на пальцах объяснять и в ручном режиме распределять.
– Товьсь! – Громко шепнул Максим. – Пли!
Грянул залп.
Удачный такой. И довольно точный. По ростовой фигуре с трехлинейки из позиции лежа да шагов со ста промахнуться сложно. Но все равно Максим, Васков и Сапрыкин сделали еще несколько выстрелов, добивая оставшихся на ногах.
– Вперед! – Рявкнул Максим, срываясь с места.
Дистанция плевая. Преодолели быстро. И оказалось, что, как и всегда, осталось прилично раненых. Да, «тяжелых». Но из четырнадцати человек, наповал уложили только восьмерых. Все-таки навыков стрельбы у местных было очень немного. Нормы тренировочных выстрелов перед войной были смешные.
– Ты, ты и ты, - громко командовал поручик, - в охранение. Займете позицию вон там, там и там. Поняли?
– Так точно, ваше благородие! Выступить в охранение. Занять указанные позиции.
– Исполнять!
– Есть!
– Какие будут приказания? – Сразу же вклинился Васков.
– Раненых добить. Оружие, боеприпасы и продовольствие собрать.
– Максим Федорович! – Воскликнул Хоботов.
– Лев Евгеньевич? Вас что-то смущает?
– Да! Это же раненые! Россия ратифицировала протоколы Гаагской конвенции! Мы должны оказать раненым медицинскую помощь!
– Серьезно? Вы так считаете?
– Да!
– Пойдемте, - произнес поручик и, ухватив Хоботова за рукав, подтащил к ближайшему немцу. – Немецкий язык знаете?
– Да-а-а, - неуверенно произнес прапорщик.
– Переводите ему. Скажите, что у него пуля пробила легкое. Он умрет через пятнадцать-двадцать, максимум тридцать минут. Лазарета поблизости нет. Врачей нет. Перевязочных средств нет. Оказать медицинскую помощь ему мы не можем.
– Я… - как-то неуверенно промямлил Хоботов.