Безумный спецназ
Шрифт:
Именно Готтлиб был направлен в Конго для убийства первого демократически избранного премьер-министра Патриса Лумумбы; ему поручили «заправить» токсином зубную пасту (операция не удалась: другие люди, не американцы, успели добраться до Лумумбы первыми). Именно Готтлиб направил иракскому полковнику Абдель Керим Касему письмо, куда вложил носовой платок с монограммой… и вирусом бруцеллеза. Касем выжил. И опять-таки именно Готтлиба направили на Кубу, чтобы он отравил сигары и водолазный костюм Фиделя Кастро. Кастро выжил.
Ни дать ни взять комедийные скетчи — «Цирк шпионов-убийц имени братьев Маркс», — но вот семье Эрика было совсем не смешно.
— Нам предъявили образ группы людей, — сказал Эрик, —
— Заплечных дел клоуны, — сказал я.
— Заплечных дел клоуны, — кивнул Эрик. — Неумехи. «Мы подсыпали немножко наркотиков, а люди вдруг стали выпрыгивать в окна. Мы пытались кое-кого убить, но поспевали только к шапочному разбору. И вообще мы никого так и не прикончили».
Эрик помолчал.
— Причем кругом один лишь Готтлиб! — затем сказал он. — Он что, в одиночку там работал? От начала до конца — и все своими руками? — Эрик горько рассмеялся. — Это еще моя мать подметила, когда разговаривала с Готтлибом. Она ему заявила: «Как вы только решились на столь дикий „научный эксперимент“? Почему без врачебного надзора? Где контрольная группа? И такоевы называете наукой?» А Готтлиб, по сути дела, на все это отвечал: «Ну да, недосмотрели. Нам очень жаль».
Пока я сидел в доме Эрика Олсона и слушал его рассказ, мне все время казалось, что я уже встречал имя Сидни Готтлиба, хотя и в ином контексте. И тут я вспомнил. До генерала Стабблбайна у секретных экстрасенсорных шпионов был другой администратор: некий Сидни Готтлиб.
Память сработала не сразу, потому что такая связь представлялась крайне маловероятной. Спрашивается: что именно Сидни Готтлиб — отравитель, убийца (пусть и не очень удачливый), человек, косвенно повинный в смерти Фрэнка Олсона — мог делать в самом центре другой, странной и паранормальной истории? Меня неприятно поразило, что организационный зазор, существующий в мире разведслужб между светлой стороной (супермены-экстрасенсы) и темной стороной (сверхзасекреченные заказные убийства) может быть столь узким. Впрочем, насколько узким этот зазор является в действительности, я отчетливо понял лишь после того, как Эрик показал мне письмо, которое его мать получила от совершенно незнакомых людей 13 июля 1975 года. Это письмо пришло из мотеля «Дипломат», что расположен в городке Оушн-Сити, штат Мэриленд. Вот его содержание:
Уважаемая миссис Олсон!
Прочитав в газетах историю о трагической гибели вашего супруга, я понял, что просто обязан написать вам.
В то время я работал помощником ночного портье в «Статлер-отеле» в Нью-Йорке и выбежал на улицу практически сразу после падения вашего супруга. Он пытался что-то сказать, но речь его была неразборчива. Мы вызвали священника, и он успел соборовать мистера Олсона.
Вот уже 36 лет я работаю в гостиничном бизнесе и за это время стал свидетелем неисчислимых несчастных случаев, но смерть вашего супруга задела меня очень сильно вследствие ряда чрезвычайно необычных обстоятельств, о которых вам стало теперь известно.
Если я могу чем-то помочь, пожалуйста, без стеснения обращайтесь ко мне.
Примите мои искренние соболезнования вам лично и вашей семье.
С уважением,
Олсоны позвонили Армонду Пастори, чтобы поблагодарить за письмо, и вот тут-то Пастори сообщил им, что еще произошло после того, как Фрэнк умер у него на руках,
Пастори сказал, что он вернулся в гостиницу и спросил телефонистку, не было ли каких-нибудь звонков из номера Фрэнка Олсона.
Девушка ответила, что звонили только один раз и что весь чрезвычайно короткий разговор она слышала собственными ушами. Причем соединение телефонистка сделала сразу после падения Фрэнка из окна.
Какой-то мужчина, находившийся в номере Олсона, сказал: «Все, он ушел».
Голос на том конце провода отозвался: «А жаль».
И на этом оба повесили трубки.
15. «Или „Харолдс-Клаб“, или ничего!»
На заднем дворике Олсонов есть плавательный бассейн: одно из очень немногочисленных добавлений, сделанных с 1953 года. Одним жарким августовским днем, когда мы с Эриком, его братом Нильсом, сыном Эрика (который обычно живет в Швеции), женой Нильса, их детьми и некоторыми друзьями семьи загорали возле воды, к дому подъехал грузовичок, раскрашенный изображениями воздушных шариков, и вывалил на лужайку сотню складных пластиковых стульев, арендованных у фирмы прокатного инвентаря для пикников «Капитал пати ренталс».
— Ого! Разноцветные стулья! — воскликнул Эрик.
— Все возьмете? — спросил водитель.
— Да нет, — ответил Эрик. — Не та оказия. Пусть будут только зеленые.
Эрик вынес из дому мощную магнитолу и настроил волну на передачу «В конечном счете», потому что легендарный радиокомментатор Дэниел Шорр, работавший на «Нэшнл паблик радио», в этот час должен был выйти в эфир с рассказом об Эрике Олсоне. Дэниел Шорр был первым журналистом, который взял интервью у Хрущева; он получил три «Эмми» за освещение Уотергейтского скандала — а вот теперь обратил свое внимание на Эрика. Радиорепортаж начался.
…На завтрашней пресс-конференции Эрик Олсон планирует выступить с заявлением, что в истории про самоубийственный прыжок из окна гостиницы не сходятся концы с концами…
Прислонившись к сетчатой ограде, которая окружала плавательный бассейн, Эрик улыбался своей семье и друзьям, которые напряженно прислушивались к словам радиокомментатора.
…и что на самом деле его отец был убит, поскольку ЦРУ опасалось, что он разгласит подробности тех летальных операций, в которые он был вовлечен, а именно речь идет о проектах под кодовыми названиями «Артишок» и «МК-УЛЬТРА». Сегодня представитель ЦРУ заявил, что ни расследования в конгрессе, ни следственные комиссии исполнительных органов власти не выявили никаких доказательств о преднамеренных убийствах по делу Фрэнка Олсона. Возможно, Эрик Олсон не знает всех обстоятельств. Коль скоро правительство крайне ревниво оберегает свои секреты, мы, вероятно, никогдане узнаем всей правды…
Эрик болезненно поморщился.
— Не надо, Дэн, — пробормотал он. — Не надо так.
…С вами был Дэниел Шорр…
— Не надо так, Дэн, — повторил Эрик.
Он обернулся к нам. Мы все сидели возле бассейна, не говоря ни слова.
— Ну, слыхали? — сказал Эрик. — И вот такое постоянно. «Мы, вероятно, никогда не узнаем всей правды». Ах, как это их успокаивает… Что за чушь? Какую лапшу они нам вешают… «Может, все было вот так, а может, и эдак. И вообще ЦРУ — это зеркальный лабиринт… слой за слоем… мы никогда не доберемся до дна…» Знаете, когда слышишь такое от людей, они на самом деле хотят сказать тебе, что «нам и так уютно, потому что мы не желаемзнать правду». Моя мать тоже всегда это говорила: «Ты никогда не узнаешь, что в действительности произошло в той гостинице». Но ведь там что-то случилось, и кто-то это знает…