Безумный зов небес
Шрифт:
— Они все пали. Когда мы были тут, — заметил Кёльколиуке, когда я поравнялся с трупом «оленетавра», обезглавленного Уиллом.
Если это так, я просто потеряю 30 маны и немного испорчу себе настроение. Оно у меня и так было не фонтан. Если же он тоже умер задолго до битвы…
Поколебавшись, я присел на корточки возле отрубленной головы чудовища и коснулся нижней части щеки, не закрытой оленьим черепом.
«Последний вздох».
Я добирался сюда так долго. Сколько прошло с момента, как я оставил Палатин? Я
Для братьев по Ордену я теперь опасный еретик, но это не имеет значения. Когда я отыщу могилу Фергала, то найду и ответы, как избавить мир от безумия. Видит Император, мои помыслы чисты, и отвечать я буду лишь пред Ним.
Возможно, даже раньше, чем собирался.
Их много, и они наступают со всех сторон. Судя по виду — слуги той мерзости, что осквернила лес. Вооружены чем попало — топоры, вилы, копья, даже лопаты, на которых до сих пор видны следы грязи. Строили укрепления? Что-то раскапывали?
Оглушаю первого врага неожиданным ударом посоха, в остальных летят колбы со взрывной смесью. Я пришёл сюда не с пустыми руками. Нужно что-то большее, чем толпа дикарей, чтобы остановить мастера-алхимика Ордена Священной Крови!
Иду вперёд, окутанный горьким дымом. Вокруг меня — мёртвые и умирающие, но я не слышу ни криков боли, ни проклятий, ничего, кроме глухих стонов и хрипа. Они тянутся к моим ногам — и окованное сталью основание посоха дробит их пальцы. Им нечего мне противопоставить.
…я едва успеваю заметить сгорбленную фигуру в тёмно-зелёном плаще с надвинутым на глаза капюшоном, мелькнувшую между деревьев справа. Успеваю заметить, но не среагировать, когда иссушенный перст поднялся и указал в мою сторону. А дальше земля вдруг оказалась так близко, как просто не должно быть.
Никакие книги не говорили об этом. Легенды трусливо молчали. На могиле великого Фергала выросло воплощение того самого зла, с которым он сражался. Я вижу, как его плоды убивают, как они сводят с ума, превращают пленников в рабов. Я ничего не могу сделать, кроме как наблюдать — и ждать своей очереди.
Но для меня приготовили нечто совсем иное.
Пленники и добровольцы подошли к концу. Сгорбленный друид, усыпивший меня ранее, снова тычет своим проклятым пальцем, указывая куда-то в сторону. Пока все смотрят мимо, я пытаюсь нашарить и раздавить крохотный флакон с зельем малого возвращения, вшитый в ткань плаща. Если бы только руки не были стянуты так туго!
Двое выводят из темноты… что это? Что это?! Полуразложившаяся туша… нестерпимый запах гнили… пасть! Пасть посреди! Разверзшийся зев! Оно тащит меня внутрь!! Нет! Нет!! ПОЖАЛУЙСТА, НЕТ!!
Кажется, на этот раз меня всё-таки вырвало.
Улучшить «Последний вздох» было отличной идеей, чтобы получить больше информации. И одновременно — чтобы капельку поехать крышей, наблюдая во всех подробностях процесс сотворения «оленетавра». Из глаз главного действующего лица. Слава богу, что заклинание не передаёт ощущений, только картинку и мысли.
— Есть… хорошие новости, — выдавил я, слегка отдышавшись. — Наших не убили, а усыпили. Почти наверняка. Ходит там такой горбатый урод и тычет пальцем куда ни попадя. Его надо выносить в первую очередь.
Юки нахмурилась.
— Это хорошие новости, а плохие есть?
— Ещё как есть. Из усыплённых потом делают либо этих, либо этих.
Я выразительно кивнул на трупы слуг, затем — на «всадника». Если предположить, что бедолага-алхимик по уровню был примерно равен Уиллу или Маэстусу, то схема вполне понятна. Крестьяне, разбойники и торговцы, которых заманили к Древу обманом, похитили или промыли мозги, шли на «мясо», низкоуровневых послушных мобов. А те, кто посильнее, становились основной для элитной кавалерии. Преобразователь, мать его, скелетов, герои меча и магии, часть третья. Только с непередаваемым друидским колоритом.
— Сколько у нас времени? — спросила она.
— Помнишь, что тебе сказал тот бородатый?
— Оно… приносит плод ночью?
— Угу. Не думаю, что плоды они хранят про запас, как и оленьи туши. До ночи у нас время есть.
До наступления темноты было ещё далеко, и наши враги тоже здорово рисковали. Одно дело — связать и обездвижить алхимика, другое — гладиатора с показателем силы под пятьдесят пунктов. Большинство верёвок и некоторые цепи Уилл мог разорвать даже не особо стараясь — он это мне лично демонстрировал. С Маэстусом всё было ещё веселее — для эффективного и чертовски мощного колдовства ему даже не нужно было что-то говорить или совершать пассы руками. Как только некромант откроет глаза, он погрузит своих похитителей в натуральный костяной ад.
По всему выходило, что мы могли даже не особо торопиться ребятам на помощь. Стоило лишь подождать пару часов, и они сами себя прекрасно освободят. Один раз их застали врасплох и усыпили, но два раза такой фокус не прокатит.
Но если переживать не о чем, почему у меня такое паршивое предчувствие?
— Внимание. На трупы, — сказал Кёльколиуке, вырвав меня из раздумий. Я даже не сразу догадался опустить глаза на землю, но как только опустил — почувствовал, как бледнею.
— Что за…
Точнее всего можно было сказать, что тела убитых слуг Мёртвого Древа начали разлагаться. Только не так, как разлагаются обычные трупы, а с какой-то бешеной, неестественной скоростью. Их кожа бурлила и плавилась, сползая с мышц, которые в свою очередь сворачивались в красно-бурое месиво. Изо ртов, ушей, ноздрей и глазниц на землю вытекали струйки густой алой жидкости, которая моментально впитывалась в землю. И как бы кошмарно это не смотрелось, это было только начало.
Трава и кусты на поле боя на глазах желтели и жухли, листья сворачивались и чернели. Болезнь распространялась через почву, быстро добравшись до деревьев, забираясь вверх по стволам, с которых сразу начала осыпаться кора. Порча Дальнего Бора пришла сюда, не спросив разрешения, и начала победоносное шествие из трупов своих детей.