Безумство опрокинутого эха
Шрифт:
– Вот этого я и боюсь, – прошептала Сашка. Секунду по ее лицу чиркала боязливость, как у Катюхи. Но это только секунду. Ибо в ее страхе не было нерешительности либо неуверенности в себе. Было что-то иное, что заставляло ее напрягаться и ощущать холод в пальцах. Ванька не мог понять, что расстраивало ее, и терпеливо ждал пояснений. Ее пальцы надавили сильнее, сквозь ткань одежды впились ему в кожу. – Когда-то я отправилась искать брата и надолго пропала сама, – сказала она негромко. – Разве могла я тогда представить, что со мной произойдет все то, что произошло? Кто поверит в это? И как теперь я расскажу маме о смерти брата? – она посмотрела в глаза Ваньке так беспомощно, что парня обдало жаром.
Едва сдержавшись, чтобы не обнять девушку, не прижать к себе и не начать успокаивать, он вовремя спохватился, понимая, что подбадривать ее сейчас не время. Она сама должна взять себя в руки, найти силы, собраться с духом, стать прежней, какую он все время видел. Сказал лишь:
– Мы остались живы, хотя могло быть иначе.
–
– Мы все благодарны твоему брату. Он помог нам, когда мы оказались в трудном положении, – проговорил Малкин, точно напоминая ей об обстоятельствах, в которых ее рядом с ними в тот момент не было, но о каких ей рассказывали позже.
– Да, – кивнула она. – Только ему никто не смог помочь, когда он оказался в таком же положении.
– Хочешь, я пойду с тобой? – вдруг вызвался Ванька и покраснел до ушей.
– Зачем? Я сама справлюсь! – вскинулась она, и Малкин увидел ее прежнюю: уверенную и независимую с горящими глазами и дерзким взглядом.
– Тогда удачи тебе! – привстал со скамейки парень, не выпрямляя до конца спину, потому что цепкая рука Сашки не давала это сделать. – Завтра увидимся, – сказал. – Расскажешь, – и добавил. – Всем нам будет, что рассказать.
Разжав пальцы, Сашка отпустила его, и когда он распрямился, тоже поднялась на ноги, высокая стройная прямая:
– Наверно так, – подтвердила, чуть помолчала и решительно бросила. – Я пошла! – шаги были твердыми и быстрыми.
По ее походке Малкин понял, что она полностью взяла себя в руки и как всегда совершенно владеет собой. Он остался у скамейки один. Людей в парке было много. И Ваньке пришло в голову, что сегодня, наверно, выходной день, и что надо бы спросить, какое число, чтобы прикинуть в уме, сколько времени он не был дома. Но видя, как все странно косились на него, и как никто не садился на пустую скамейку, возле которой он стоял, Ванька не решился ни с кем заговаривать. Рассудил, спросит, где-нибудь в другом месте, например, в трамвае. Однако вспомнил, что денег на трамвай у него нет, и озадаченно потормошил ладонью волосы. Придется топать пешком. Благо, что не очень далеко, всего до следующей трамвайной остановки. Но это пустяки. Главное, что он теперь в своем городе, где ему все знакомо. Впрочем, до сей поры не до конца верилось, что все приключения позади. Так и кажется, что вот-вот из-за какого-нибудь дерева покажется лицо того или иного мага. Ванька даже оглянулся кругом себя. Нет, магов не было. Но напрягало ненормальное любопытство людей. Ладно, подумалось ему, скоро дома переоденется, и все станет на свои места. Еще раз осмотревшись, Малкин откинул со лба волосы и большими шагами двинулся по тропинке в сторону ворот парка.
В это время Катюха уже подходила к дому, в котором жила с родителями. Сказать подходила, это неправильно, девушка летела на крыльях, не замечая ничего вокруг. С Карюхой они расстались на половине дороги. Обе были радостные оттого, что скоро окажутся среди своих. Тараторили безостановочно, но спроси сейчас Катюху, о чем стрекотали, она не вспомнит. Так, ни о чем. Выливали эмоции. Равно так же и Карюха все просеяла как сквозь сито. Правда несколько раз по пути в глаза бросились вывески на магазинах и зданиях. И они были не теми, которые помнились. Но никто из девушек не придал этому значения. Вывески. Такая ерунда. Несколько раз уже могли их поменять. Главное, что здания и дома прежние, на своих местах, и деревья вдоль улицы те же. Распрощавшись, Карюха свернула вправо, а Катюха, не чувствуя ног, понеслась влево. Дом был кирпичный, семиэтажный. С детства знакомый. Однако показалось ей, что-то в нем было уже иное. Чем-то отличался от засевшего в ее памяти. Стоп. Вот на том углу была выщерблина в кирпичной кладке. Сейчас ее нет. А вот там понизу фундаментные блоки были прокрашены битумом. Сейчас заштукатурены. Девушка остановилась в некоторой растерянности. Сердце колотило как бешеное. Неужели Сашкины слова о том, что неизвестно, сколько времени их тут не было, имеют под собой почву? Неужто могло пройти много времени? Об этом не хотелось думать, но мысли сами лезли в голову. Оторопь в глазах росла. Веселое миловидное лицо Катюхи стало вянуть и пропитываться выражением испуга. Неужели и тут, дома, все теперь непредсказуемо так же, как в тех местах, где ей досталось побывать. В таком случае надо быть готовой ко всему, даже к борьбе за выживание. Хотя это какая-то бессмыслица. Ведь она дома. Здесь она родилась, здесь выросла, здесь училась, здесь ее родители, наконец. Между тем трогаясь с места, девушка сначала кинула взгляд по сторонам. И в этот момент увидала, как из-за угла тяжеловато выступила крупная женщина. Катюха сразу узнала ее. Это была проживающая этажом ниже соседка Варвара в своем давно примелькавшемся платье. У девушки от радости перехватило дыхание. Ничего не изменилось. Все как было. Глаза вмиг повеселели. С лица сползло выражение испуга. Прищурившись, она позвала:
– Варвара? Из далека топаешь?
Повернув голову, та посмотрела безразлично, остановилась, насупилась, произнесла отчужденно:
– Катька? Ты, что ли? Тебя не узнать, поганка драная! Что это ты на себя напялила? Людей распугиваешь! Утром сегодня в одном наряде шлындала, сейчас в другом!
– Новая мода, Варвара! – нашлась девушка, фыркая смехом. Вместе с тем на ум пришло, почему
– Откуда ты такую моду вырыла? – брезгливо усмехнулась Варвара. – Из телика, что ли? Так там модели-телки, кто во что горазд. Лопатой деньги гребут.
– Может, я тоже в модели собираюсь? – продолжала смеяться Катюха, выплескивая наружу радость встречи с соседкой. Впрочем, не только этой встрече она сейчас радовалась, но больше ликовала, обнаружив, что здесь все по-старому, все по-прежнему.
– Вот новость, – без улыбки хмуро буркнула Варвара в ответ, презрительно сморщила свое полное лощеное лицо и вяло продребезжала толстыми губами. – А предки-то в курсе твоих сборов?
– Главное, что я в курсе, Варвара! – смешливо отозвалась девушка, не схватывая, почему та не общается с нею, как раньше, с веселым огоньком в глазах. Теперь зыркает холодно, как будто они что-то не поделили между собой.
– Смотри, Катька, дура, вляпаешься куда-некуда со своими придурковатыми смешками, если уже не вляпалась вместе с козлами из шайки! – предупредила соседка. – Ты сегодня какая-то неадекватная, лыбишься, как пай-сучка! – отмахнулась и тяжелой походкой тронулась дальше.
Неестественный грубый тон соседки удивлял Катюху. Такого от нее она никогда не слышала. Но молчком проглотила его, стараясь не обращать внимания. Помыслив, девушка сметила, что придется как-то объяснить матери свой наряд. Мимо нее не проскочишь. Обязательно спросит, где джинсы, топ и кроссовки. Такая мелочь на фоне того, что пришлось пережить. Но это для нее сейчас мелочь, а в повседневных заботах матери далеко не ерунда. Катюха потерла ладони и медленно направилась за угол к первому подъезду. Подойдя, постояла чуть, удивившись, что металлическая дверь в подъезд выкрашена в другой цвет и прошла мимо, обдумывая, как станет объясняться. Прошла вдоль дома и села на скамейку у второго подъезда. Окинула взглядом двор. Как будто все по-старому. И вместе с тем, как будто что-то не совсем так, как было прежде. Детская площадка, заборчик. А где же цветочная клумба? Ее нет. Да и качели на площадке какие-то не такие. Заменили, что ли? И песочница другая. Катюха вздохнула и отвела глаза в сторону. Минуло немного времени, когда увидела, как из-за угла выехала автомашина. Обратила внимание, потому что авто было точно таким, как «Жигули» отца. Укололо новое неприятное чувство: с отцом тоже придется объясняться за утрату машины. Это, пожалуй, будет серьезнее, чем объяснение с матерью. На душе стало горько и тошно. В то, что произошло на самом деле, никто не поверит. Но после такого разговора нагоняй она получит по самое некуда. Отец, разумеется, обратится в полицию с заявлением об угоне автомобиля, а там в первую очередь возьмутся раскручивать ее. Катюха сжалась, расстроенное лицо горело, настроение было заунывным. Теперь она чувствовала себя кругом виноватой. И даже сама уже переставала верить в то, что с нею недавно приключалось. А вдруг это все приснилось? Разве могло в обычной жизни проистекать подобное? Рассеянно посмотрела на «Жигули». Они остановились напротив первого подъезда. Водительская дверь открылась не сразу. Но когда открылась, и из нее показался человек, Катюху словно пронзило током. Из машины вышел ее отец. Чуть сутуловатый.
Но с приятной внешностью. С гладкой прической. С небольшим, как у Катюхи, носом. В синей рубахе и серых брюках. Она не поверила собственным глазам. Едва не поддалась искушению кинуться к нему и обнять. Но ноги неожиданно сделались ватными, а тело стало неуправляемым. Девушка не сдвинулась с места. Оглушила мысль, почему отец на машине? Взгляд пополз по капоту и вниз по решетке, замер на номере. Не может быть! Номер тот же самый. Получается, что авто то же самое. Но это не укладывалось в голове. Ведь на машине отца уезжала она с друзьями. И той машины больше нет. Как все можно понять. Магия? Но тут, дома, не должно быть магии. Катюха затрудненно дышала, как будто ее грудь была сдавлена тисками. Молчком во все глаза смотрела, как отец раскрыл багажник, вытащил оттуда пакеты с продуктами, закрыл машину, пискнул сигнализацией и направился в подъезд. Дверь за ним закрылась медленно и тихо. У Катюхи ломило в висках, череп раскалывался пополам. Слов не было. Ничего кроме вялого состояния не ощущала. Никаких мыслей. Тупо смотрела в сторону первого подъезда. Ждала, когда отец появится снова. Он обязательно должен появиться, чтобы отогнать машину на стоянку. Сколько длилось ожидание, сказать трудно. В подъезд за это время заходили и выходили жители, а отец все не показывался. Катюха, как завороженная, не отрывала глаз. И вот, в конце концов, дверь распахнулась, и она увидала девушку. Колики пробежали по телу. Девушка была точь-в-точь в таком же платье, какое висело у Катюхи в гардеробе, и было ее любимым. Но более всего Катюху поразило, что девушка была похожа на нее. Как две капли воды. Миловидная брюнетка. Глаза в прищур. Небольшой нос. Короткая стрижка, открывающая красивые уши и высокий лоб. Невероятно. Девушка легко спрыгнула с крыльца, подбежала к машине отца, пискнула сигнализацией, села за руль и завела мотор. Однако не отъезжала, явно кого-то поджидала. Катюха не сомневалась, что из подъезда покажется отец, но дверь распахнула мать. На ней была знакомая Катюхе синяя юбка в белый горошек, легкая светлая блузка с коротким рукавом и открытой спиной. Она махнула девушке в машине, и Катюха услыхала, как мать громко – она всегда говорила громко, – произнесла: