Безвечность
Шрифт:
Кай научил меня прощать. Он принял тяжёлый багаж прошлого, который катится у меня за спиной и в любой момент может обогнать, чтобы я споткнулась. Кай не даёт мне упасть. Он помогает мне разобраться в воспоминаниях, которые бывают настолько яркими, что я путаю их с реальностью, а иногда — настолько далёкими, что кажется, этого никогда со мной не происходило. Часто мне снится, как я плыву на лодке по реке, но не могу вспомнить, было ли это на самом деле. Когда я просыпаюсь по ночам, в темноте мне мерещатся удивлённые лица, недоумевающие, почему я всё ещё жива. Днём я могу по старой привычке набрать номер телефона, который когда-то знала наизусть, и на другом конце трубке слышу, что его больше не существует. Кай крепко держит меня за руку, когда я боюсь, что мозг разорвётся из-за постоянного напряжения.
Впервые я задумалась о конечности
В те дни, когда на меня не обрушиваются воспоминания, которые стали беспокоить меня всё реже, мы с Каем живём обычной жизнью, если, конечно, роман двадцатипятилетнего парня с восьмидесятидвухлетней старухой, обладающей даром исцеления животных, можно отнести к категории нормальных явлений. Насмотревшись фантастических фильмов о времени, я испугалась, что желание Тони может повернуться вспять, и моё молодое тело вскоре состарится. Со дня выписки из больницы прошло два месяца, и ничего подобного не произошло, уж я бы заметила. Ни один волос на голове не поседел, ни одной лишней морщинки не появилось, а это значит, что у меня в запасе ещё есть время, чтобы морально подготовиться к неизбежному процессу старения. Ну и дурой же я была, когда впадала в депрессию из-за своего, как мне тогда казалось, бессмертия. Любая девушка отдала бы всё на свете, чтобы оказаться на моём месте и продлить молодость.
Я не успела поблагодарить Тони при жизни за подарки, которые он мне сделал, поэтому мысленно поговорила с его мраморным памятником. Кай пошёл на кладбище со мной, потому что мне больше не нужно скрывать от него даты рождения и смерти родителей. Мы навестили и их. Теперь я сама буду ухаживать за ними, поливать мамину розу, рассказывать им о своей странной жизни, делиться новостями и приводить к ним внуков, которых родители так и не дождались.
Навестив маму с папой и Тони, мы пошли к Стефану. Я по старой привычке мысленно попросила у него прощения за то, что начала новую жизнь, обрела счастье и за то, что место идеального парня занял Кай. Стефан перестал ухмыляться во сне.
На обратном пути мы заглянули к Сиене и оставили ей ромашки, которые она любила. Живые цветы в феврале долго бы не простояли, поэтому мы принесли искусственные в корзинке. Главный страх не обошёл меня стороной, когда Сиена умерла несколько недель назад, и мне пока не удалось его перебороть. Жизнь, хоть и удивительна, чертовски несправедлива. Мы рождаемся, чтобы умереть. Как бы мы ни пытались обмануть смерть, у нас нет другого пути, кроме как принять факт её существования. Если я буду относиться к ней, как к должному, возможно, тогда страх потери близких не будет нависать надо мной каждый день. Сомневаюсь, что я когда-нибудь с этим смирюсь, как и Тони со Стефаном не смирились со своей виной передо мной, а мама с папой — с моей слабостью.
Уходя с тихого кладбища морозным утром, я заметила большое количество заброшенных и поросших травой могил и разбитых памятников. Люди в этих местах остались одиноки, какими были при жизни… Кай, почувствовав моё волнение, сказал, чтобы я перестала смотреть на фотографии, и ускорил шаг. Ему так же неуютно здесь, как и мне. Он не раз навещал маму, и мне стало жаль, что она находится далеко отсюда, что я не могу познакомиться с ней даже заочно.
Мы вышли за ворота и выдохнули с облегчением, что навестили людей, которые мне дороги. Я всё же рассматривала фотографии и запомнила лица, изображённые на них, даже фамилии остались в памяти. Впредь я буду следовать советам Кая. Я помолилась за усопших людей, повернувшись лицом к маленькой церквушке, единственной в нашем посёлке, и мы со спокойной душой пошли дальше. Туда, где не нужно думать, что в этой земле найдётся место и для меня. Вопрос только во времени.
С короткой смертью я обрела не только
Эпилог
В мире нет ничего вечного… Если только любовь.
Два дня назад, седьмого марта, мы отпраздновали мой настоящий день рождения. Я не собиралась устраивать вечеринку в честь начала своего старения, но Кай пригласил меня к себе, где уже собрались Триш, Дилан и Оливер. Я настоятельно просила их ничего мне не дарить, но они, как и следовало ожидать, не выполнили просьбу. Оливер, узнав о моей любви к компакт-дискам, которые уже давно не производят, подарил мне коллекцию Сиены. Раньше наши с ней музыкальные вкусы не совпадали, но сейчас я не откажусь послушать мелодичные песни о любви. Я поблагодарила Оливера за бесценный подарок и извинилась за предвзятое отношение в первые дни знакомства. Наверное, сын моей подруги и племянник бывшего парня давно должен был стать моим другом. Внешне он напоминает мне их обоих и сочетает в себе воспитанность Сиены и импозантность Стефана.
Триш и Дилан исполнили для меня новую песню, текст которой накануне я подарила ребятам. Помимо того, что Бони и Люк воскреснут в фильме Кая о субкультурах, который совсем скоро выйдет в прокат, я хотела, чтобы они жили и в песне «Кукольный мир». Я наконец поняла смысл стихотворения, написанного Бони. Она намекала, что мне пора впустить в своё сердце любовь, переступив через гордость. Триш понравился текст, и она написала подходящий припев, а Дилан — музыку.
Только не прячь свой кукольный мир, Прекрасного принца ты встретишь, поверь. Мысли о нём придадут тебе сил, Больше не будет преград и потерь.Я дорожу временем, проведённым с Бони и Люком, и спустя много лет мы можем быть вместе посредством музыки и через экран. Наводя порядок на чердаке, я нашла ремень с вставками в форме сердец, который подарила мне Бони. Мне не удалось придать ему товарный вид, но изъяны напоминают о прошлом с такими же потёртостями. Когда я надеваю этот ремень с чёрными джинсами, не могу остановиться и завершаю образ ярко подведёнными глазами, как у Триш, кожаными браслетами, как у Дилана, и розовой футболкой с кедами, как я носила раньше. Друзья Тринити и Дилана (иногда я воспринимаю их как вновь обретённых Бони и Люка) считают меня «своим человеком», потому что мы на одной волне. Субкультуре нача ла двухтысячных удалось пережить взлёты и падения, умереть и воскреснуть. Сколько бы лет ни прошло, она будет казаться мне особенной. Об этом я и написала новое стихотворение, которое по традиции станет текстом песни группы «И так далее».
Время печали. Помнишь, как в парке резали руки, На время пытаясь чувства убить? Мы были на грани веселья и скуки, Могли днём ненавидеть, а ночью — любить. В наших стихах было только отчаянье, А в сердце — обида, осень и лёд. Держались от общества на расстоянии, Зная, что вряд ли оно нас поймёт. Мучает часто ностальгия по прошлому, Песни любимые заведуют душами. Мы не заметили, как стали взрослыми, И свои обещания невольно нарушили. Глаза опустив, я иду по проспекту, Ловя капли дождя и слушая скримо. Жаль, что я раньше думала редко О лучших моментах, проносящихся мимо…