Безымянная. Часть1. Путеец
Шрифт:
– Надышалась? Задирай штанину. Присаживайся.
Девушка с легким недоумением рассеянно уточнила:
– На какой ноге?
– Да не важно. Давай на левой… – поразмыслив сказал он, распечатал бинт и замочил его в чашке.
– Зачем гипс накладываем? – явно оставаясь погруженной в собственные мысли, пробормотала она.
– Подарок нужно приготовить сегодняшнему гостю. На вот ногу намажь, а то отрывать больно будет, – и протянул ей тюбик с кремом.
– Что, очередной бегун? – уложив ногу на ногу, втирая в кожу крем, тихо произнесла она.
– Да, очередной… – путеец наматывал бинт слой за слоем, иногда подравнивая скомкавшиеся края, время от времени поглядывая в глаза девушки. – Да что произошло? Ты, что такая?
Девушка, вздохнув, сжала губы и немного смущенно ответила:
– Все изменилось.
Путеец замедлил процесс обматывания, чуть прищурив глаза. Она тем временем подсунула обе ладони под ногу и со вздохом сказала:
– Проснулась сегодня, все вроде бы на месте, и деревья за окном, и рельсы, и забор. Но это стало таким емким, большим, словно это не дерево, выросшее само собой, а сложная скульптурная композиция, собранная талантливым автором, а еще прежних мыслей нет совсем. В голове только то, что видят глаза и слышат уши, пусто как-то и непривычно.
– Я бы сказал – прозрачно. А непривычно – это дело привычки, – заметил путеец. Закончив процедуру, вытер руки вафельным полотенцем, бормоча при этом будто мимоходом: – Эти ощущения будут только расти, эти бездумье и пустота иногда будут казаться бездонными. Зато в моменты любого действия быстрота и сосредоточенность вырастут прямо пропорционально друг другу, ты очень скоро к этому не только привыкнешь, но и начнешь получать удовольствие.
– А мне казалось, да и сейчас кажется, что так с ума сходят… – с грустью добавила она.
– Очень скоро ты сама мне скажешь о сумасшествии всего окружающего по сравнению с простым и единственно верным пониманием мира тобой… Не бойся! Психическое здоровье и житейские навыки никуда не денутся.
– Но как же мне к этому относиться, как называть?
– Ну если удобно, называй новым чувством или другим ракурсом зрения. Разницы нет.
По прошествии двух-трех минут путеец наклонился и постучал по загипсованной ноге:
– То, что нужно, еще горячий, – взял ножницы и разрезал гипс, снял и вновь сложил его вместе в исходную форму.
Пока девушка стирала остатки гипсовых точек с кожи, он принес из холодильника баранью ногу. Аккуратно обрезав мясо по объему гипса, вложил ее внутрь так, чтобы была видна кость на сломе, и попросил девушку придержать этот муляж. После обмотал еще несколькими слоями бинта и по высыхании надев сверху черный носок поинтересовался:
– Ну как, похоже на ногу?
– Не то слово, жутко даже… – подтвердила она.
– Одобряешь, значит… – негромко сказал путеец, оглядев и замотав фальшивую ногу полиэтиленом, убрал ее в холодильник.
Девушка понуро смотрела в стол, опершись подбородком на сжатый кулак:
– Послушай, мне мало того, что ты рассказал… Я хочу знать, как ты называешь это ощущение? – кажется максимально настойчиво для ее понурого состояния, сказала девушка.
Путеец сложил руки на стол, предварительно убрав с него все лишнее, и принялся барабанить пальцами по доскам.
– Скажи, что ты сейчас видишь и слышишь?
– Вижу, как твои пальцы последовательно касаются стола, и слышу глухой звук, производимый ими, – незамедлительно ответила она.
– Означает ли, что ты это действие ни с чем не сравниваешь, и оно не напоминает тебе, допустим, игру на пианино визуально или какую-нибудь мелодию на слух?
– Нет, просто вижу пальцы и слышу стук.
Конец ознакомительного фрагмента.