Безымянный раб
Шрифт:
Ярослав подсел поближе и, почесав подскочившего Руала, попытался разобраться с каменным изображением. И сразу же непроизвольно поморщился: чувство необъяснимой гадливости наполнило его душу. Когда же он начал осознавать увиденное, это чувство только усилилось, вдобавок ко всему обогатившись ещё и неприятным холодком, угнездившимся где-то в области затылка и теперь топорщившим волосы. Изображения будили животные инстинкты вроде страха или даже ужаса.
Вообще любая картинка, а уж тем более каменная, изначально воспринимается как нечто несерьёзное, не могущее напугать. Здесь всё было иначе. Нет, обыкновенные невзрачные изображения разнообразных существ, какие-то сценки, всё как обычно, но почему бросает в дрожь?
Всего на колонне Ярик насчитал около сорока картинок с человекоподобными фигурами (то есть с двумя
Неожиданно Ярослав почувствовал навязчивое желание побежать прочь. Повисшее было в воздухе напряжение переросло в волну паники и ощущение напрягшейся перед решающим броском смертельной угрозы. Волны опасности ощущались со всех сторон. По-странному зашипел ничего не боящийся Прыгун и принялся искать защиты у хозяина. Он взлетел к нему на плечо и попробовал оттуда нырнуть к Ярику за пазуху. Ошарашенный парень расстегнул ворот, и зверёк с писком нырнул внутрь, где и затих. Ярик вскочил на ноги и побежал назад.
Уже на бегу он услышал впереди во тьме жуткие вопли. Так способен кричать только человек перед лицом неотвратимого, всепоглощающего и всепроникающего ужаса, истинного кошмара, порождённого больным сознанием и обретшим плоть. А затем к зазвучавшим ещё сильнее воплям прибавился угрожающий хруст… И тут Ярик вылетел прямо к ожидавшим его напарникам. Они стояли в круге света от их лежащих на полу фонарей совершенно обнажёнными и дико орали. Все трое! Первой мыслью было: почему они голые, а все их вещи и одежда на каменном полу, но затем раб увидел главное. Захлёбываясь воем и тараща во тьму обезумевшие глаза, люди стояли так, словно на них дул ураганный ветер. Их шатало, трясло, а под кожей словно бегали маленькие жуки. И главное, они словно «плыли» у него перед глазами. Так бывает, когда кружится голова и у тебя всё расплывается перед глазами. В памяти возникла картинка с колонны, там тоже изображение расплывалось…
По чувствам, пусть и запоздало, резануло ощущение великого зла, Зла с большой буквы. Не то ощущение враждебности и личного неприятия, что возникает в течение жизни каждого человека или народа, а ощущение полной инородности, говорящее о невозможности совместного существования. Это было изначальное и вечное Зло. Далее Ярик действовал как-то не раздумывая, словно именно так и должно поступать. И этот поступок был едва ли не самым безрассудным в его жизни. Он прыгнул к стоящим людям.
Метнувшееся в прыжке тело словно попало в кисель. Такой привычный воздух приобрёл вязкость и густоту. В сознании послышался многоголосый шепоток. Мерзость зазвучавших в голове голосов отравляла сознание и душу. Хотелось свернуться калачиком и завыть. Всё тело закололо мелкими иголочками, и возникло чувство, словно некто пытается проникнуть внутрь. Но Ярик был готов к чему-то подобному. Он отгородился от чужих голосов и начал борьбу с чужой волей: человек вышвыривал тренированным разумом пришельца, а тот пытался сокрушить поставленные барьеры. Градины пота текли по лицу. Ярик с ужасом начал осознавать, что в этой борьбе ему не выстоять. Ну десять секунд, ну двадцать, и он встанет четвёртым рядом с бандитами…
А ноги продолжали толкать тело вперёд. С каждым шагом Ярик приближался к содрогающимся в агонии людям. Уже забылись цель и смысл этого движения, но раб продолжал смертельную борьбу за каждый новый шаг. Как-то незаметно Ярик встал
Ярик видел всё словно в замедленной съёмке: вот откинулась голова у одного, и тело начало заваливаться назад, вот начали крениться набок двое других. Ноги Ярослава уже начали своё движение прочь, к выходу. Каждый шаг давался всё легче и легче, словно смерть первых трёх жертв сильно ослабила неизвестного врага. Корд же предоставленный ему шанс не упустил. Тела только упали, а он уже нёсся далеко во тьме, восстанавливая в памяти маршрут движения…
Уже потом, в знакомых катакомбах городской канализации, Ярик ощутил горячие струйки, бегущие по груди. Оказалось, что переполненный ужасом Руал разодрал хозяину всю грудь. И уже потом, когда Ярик встретился с Даргом, тот внимательно выслушал раба и как-то по-новому оглядел его с ног до головы. На дерзкие слова Ярика о том, что он больше никогда не спустится в глубинные уровни подземелий, кочевник только молча кивнул. Чуть позднее он приказал Ярославу посмотреть на своё отражение в какой-нибудь, чистой луже. Корд так и сделал. И увидел, что среди его вновь отросших волос появилось множество седых прядей. Кошмарный монстр оставил своему бежавшему противнику памятку. А в глубинах сознания Ярика жило воспоминание о ещё одной каменной картинке, увиденной только мельком: четырёхрукое бесполое существо с пустыми глазницами, попирающее ногами непонятные знаки и вместо украшения имеющее на груди череп ящера. Помнил он и о царапинах, нанесённых когтями, о царапинах, которые складывались в такие знакомые иероглифы. Прочитать фразу не было, никакой возможности, но смысл ощущался нутром. «Ужас! Смерть! Зло!» — пытался передать погибший неведомо когда ящерочеловек. И его послание всё же нашло адресата. Ярик познал, что такое настоящее Зло, Зло, рядом с которым тварь, напавшая на троих бандитов, казалась лёгким дуновением Тьмы перед штормом из Бездны…
После того случая Ярик стал более осторожен. Всякий лаз он рассматривал теперь как прямой выход на кошмарную тварь, что, естественно, добавило лишнего напряжения. Но Дарг продолжал его направлять к различным бандам ради вербовки и с целью устрашения. О желании заниматься подобной работой у раба никто не спрашивал.
Вот и теперь он занимался «вербовкой» членов одной из независимых банд. И, словно баранов, ведя новых рекрутов к месту сбора, он всеми фибрами души ожидал развязки. Рядом, скалясь, шли помогающие ему бандиты. Вооружённые крепкими тесаками, в плотных кожаных куртках, они разительно отличались от затравленно озирающихся бродяг. А ведь несколько седмиц назад были точно такими же! Неожиданно от ошейника ему передалось ощущение подёргивающегося, тянущего поводка. Приказав своим «подопечным» продолжать шагать к месту сбора, он нырнул в боковой отросток и бегом направился в противоположную сторону… Хозяин звал к пустырю на краю города.
Спустя полчаса он вылез через небольшую расселину на вершину холма и теперь уже в полную силу побежал на зов хозяина. Тот его уже ожидал довольно долго.
— Почему задержался? — сухо поинтересовался он. Ярик что-то неопределённо промычал. А сам напряжённо всматривался в лицо хозяина: оно было непривычно бледным.
— Господин ранен? — наконец спросил Ярик.
— Ерунда, важно другое: воры заложили нас страже, и меня нашли. Слепка ауры у них нет — я позаботился, но надо уходить, — Дарг говорил с сильным раздражением, затем пнул сумку у ног. — Здесь твоя одежда, но сначала искупайся и сбрей эти патлы. У тебя пятнадцать минут. Через полчаса мы должны быть на станции.
На какой именно, он не уточнил, и Ярик стрелой метнулся к реке. Тот факт, что ещё зима, хозяина не беспокоил. Нет, здесь, конечно, бывали тёплые зимы, без снега. Но ведь и не жара! Поэтому, когда они быстрым шагом двигались назад к городу, Ярик с трудом себя сдерживал, чтобы не сорваться на согревающий бег, пока не догадался заставить кровь бежать быстрее простым усилием воли.
Станцией оказалась станция воздушных пузырей. Пятнадцать фарлонгов за билет плюс отдельная плата за питание и провоз багажа. Раньше Дарг себе позволить такое не мог, но раньше и Дарг был другой.