Безымянный
Шрифт:
– Потому что… – он на секунду задумался. – Потому что я убиваю незнакомых мне людей?
– Вот именно. Гораздо проще раздавить жука, не задумываясь о том, что это за жук. Тут то же самое – ты идёшь убивать самого могущественного человека в Третьем Мире, который правит им уже несколько десятилетий. Вот я тебя и спрашиваю, стоит ли? Ты хочешь знать ответ на этот вопрос или предпочитаешь оставаться в неведении, Безымянный?
Он удивлённо поднял бровь, и Василиса снова повторила своё пожатие плечами.
– Мне же надо тебя как-то называть. А то это безличностное общение уже успело порядком надоесть. Чаю?
Безымянный медленно кивнул головой, принимая не только предложение Василисы,
– Ваня, сделай чай, – Василиса посмотрела в сторону сороки, которая повиновалась не сразу, предпочтя сначала недовольно покряхтеть. – Прошу прощения, он не любит других мужчин в доме, ревнует меня.
Безымянный не ответил, а лишь с удивлением наблюдал, как сорока сорвалась со своей жёрдочки, описала два круга по периметру избушки, подхватила массивным клювом пустое ведро из-под стола и вылетела в открытую дверь. Действительно, в этом мире его ждало ещё великое множество секретов. Он понял, что улыбается, причём от уха до уха, а взгляд Василисы ни на секунду от него не отрывается: она определённо его изучала, внимательно и методично. С ней нужно быть как открытым и дружелюбным, так и осторожным.
– Я хотел бы знать твоё мнение, – проговорил он. – Раз мне повезло встретить тебя на своём пути, то я просто обязан прислушаться к твоему совету.
– Прислушаться ты сможешь, – немедленно ответила Василиса, – но вот послушаться его ты вряд ли сможешь. Кем бы ни были стёршие твою память люди, они не стали посылать бы тебя на убийство Сына Бога без определённых гарантий. Железная цепь событий уже куётся, и что бы ты ни делал – ты достигнешь того конца, который был ими предрешён. По-другому просто и быть не может: теперь твой разум работает так, что ты не сможешь принять никакого иного решения, кроме того, что приведёт тебя к нему. Ты можешь уже сегодня удалиться в скит и жить вместе с юродивыми в собственноручно вырытых ямах во славу Мокоши, но ты всё равно встретишь Сына Бога. Этого не избежать. По крайней мере, я так думаю.
– Но всё же? – он улыбнулся и понял, что она хочет ответить ему, но намерено держит серьёзное выражение лица. – Что ты думаешь?
– Мне сложно ответить на этот вопрос, пусть я сама его и задала, – она опустила голову и задумалась. – Сын Бога правит давно и привнёс много света в этот мир: древние верования варваров может ещё и живы, но он дал нам веру в единство небесных светил и искоренил такие рудименты прошлого как жертвоприношения, инициации и культы. Более того, он привнёс в наш мир механику, физику и алхимию. Если ты не понял, то я ведунья, которая повелевает стихиями и окружающими нас аурами бытия, но даже я готова признать, что моя сила слишком хаотична и, скажем так, эгоистична. Механика же доступна всем – даже простым крестьянам без каких-либо талантов: она искоренила голод, а их рабский труд облегчился в разы. И это лишь один пример.
– Но? – Безымянный снова поймал на себе озадаченный взгляд Василисы. – Всегда есть но.
– Но… – эхом отозвалась она, – есть причина, почему я обитаю среди водного народа, который живёт в разы хуже даже самой бедной деревни Большой Земли. Водяные не интересуют Сына Бога, а вот люди… да.
– Что ты имеешь в виду?
– Каждый год в каждое людское поселение приходят воины Сына и забирают Живую Дань – по одному младенцу за каждый десяток из родившихся за прошлый год.
Воцарилось молчание, которое прервалось шумным появлением сороки Вани – тот тащил в клюве уже наполненное водой ведро, которое постоянно расплёскивалось и оставляло на полу лужи блестящей жидкости.
– Спасибо, Ваня, дальше я сама, – Василиса улыбнулась сороке, которая оставила ведро на полу около стола и определённо ждала какой-то похвалы. Однако ведунья сразу забыла про свою птицу и та, с типичным для неё ворчанием, вернулась на жёрдочку, как видимо, питая ещё больше неприязни к незваному визитёру.
Сама же Василиса занялась самоваром, сначала залив в него кристально чистую и пахнущую свежестью воду, а потом закинув в камеру сгорания несколько лучин, которые обнаружились в ящике под столом. Огонь появился прямо из её пальца, и Безымянный снова понял, что его задание будет очень и очень непростым: да, его неведение может и делало его идеальным убийцей, но сохранённые ему знания настолько неполны, что он совершенно не готов к опасностям Третьего Мира. Если Василиса может сотворить огонь прямо из воздуха, то на что могут быть способны другие ведуны, маги и чародеи? А ведь Сына Бога должен охранять целый легион таких.
– Что он делает с младенцами? – хрипло спросил Безымянный.
– Не знаю, – услышал он ответ. – Никто не знает. Убивает, пьёт кровь, купается в потрохах… а может экспериментирует на них или растит и наполняет свою армию? Неизвестно. Зато мне точно известно, что происходит с теми поселениями, которые отказываются от Живой Дани и жалеют своих детей. Последний раз такое случилось десять лет назад, когда жители Лады убили двух пришедших к ним солдат Сына и спрятали их тела в подполе одного из амбаров. Освежёванные тела каждого из жителей Лады украшали весь путь до столицы Третьего Мира, Радограда – каждый километр путника встречало дёргающееся в конвульсиях тело бунтовщика, будь то женщина, мужчина или даже ребёнок. Магия Сына Бога не давала им умереть и заставляла переживать каждую секунду боли и страдания: их оголённые мышцы изнывали под дождём, корчились в муках во время беспощадного града и служили хорошей пищей для насекомых и членистоногих.
– И ты всё ещё считаешь, что он недостоин смерти? – Безымянный был в тотальным ужасе, настолько ясно он представил себе описанную Василисой картину.
– Любое государство держится на страхе, – ответила ведунья. – До Сына Бога князья и цари древних государств постоянно воевали друг с другом, собирали дружины и рати и методично выжигали одну деревню за другой. Просто так, без повода – просто потому что не знали иного способа заставить людей уважать их. Сын Бога же лишь наказывает – он никогда не причиняет никому зла без повода.
– Ты ведь сама говорила о младенцах! – возмущённо рыкнул Безымянный, чем вызвал новый виток интереса у Василисы. – Разве это не зло?! Разве ты бы отдала своё новорожденное дитя?!
– Не отдала, – отозвалась ведунья. – Не отдала. А поэтому перебралась сюда, вопреки тому, что его отец является одними самых могущественных князей Третьего Мира, а мои свершения известны каждой живой душе. Мстислав рос здоровым и крепким мальчиком, такой доброты я не видела ни разу за всю свою жизнь. Я любила его всем своим сердцем и каждую ночь проводила в молитве за его благополучие. Но… – она осеклась. – Но он… он… его больше нет. И я ничего не могла поделать. Я… я отпустила его на охоту с… с водяными. Впервые я оторвала его от себя… И я… я почувствовала, что с ним что-то не в порядке, я даже из этой самой хижины чувствовала, как он захлёбывается и задыхается. Ты бы знал, Безымянный, как быстро я бежала, как порхала я по кочкам болота… но когда я нырнула за ним в злачную воду и обняла его тело там, чуть ли не на самом дне болота… тогда я поняла, что опоздала. Я увезла его от Сына Бога, но… убила сама.