Беззащитный
Шрифт:
Реальность же и правда никуда не делась, и Игорь включился в нее очень уверенно, а в этот день она оказалась даже насыщенней, чем обычно. В подвале арт-центра – бывшей национализированной фабрики конца позапрошлого века – рванули в нескольких местах трубы, так что все арендаторы остались и без воды, и без туалета. А еще грохнулась беспроводная связь, и скорость интернет-связи на всех устройствах напоминала теперь дремучие модемные времена. А в самый разгар этого погружения в каменный век подъехала машина с расходниками, но без курьера, и водитель наотрез отказался покидать кабину и помогать
Игорь принимал все эти мелочи как должное и пытался вызвать в себе ту деловитость и легкую злобность, которые обычно помогали ему переживать внезапно возникшие незапланированные промежутки. Но как-то не получалось. Деловитость была настоящей, но натужной, а злобность – притупленной, будто нож, давно не знавший точильного камня. Орудовать таким можно, но пробить с размаху, скажем, маленький деревянный столик – точно нет.
Вопрос о возрасте здания арт-центра Игорь задал, когда в перетаскивании расходников образовалась спонтанная пауза. Пользуясь возникшим между Игорем и двумя его коллегами молчанием, он, не удержавшись, снова погрузился в состояние своей странной ностальгии.
Конец XIX века.
Время офицеров с картами и дуэлями, дам в платьях с корсетами, шпаг, экипажей, лошадей, кринолинов – чем бы эта хрень ни являлась – царей, крестьян, жертв сперва тяжкого крепостного права, а потом – его отмены… Много ли знал об этих временах Игорь? Уж не больше, чем обычный ученик в стандартной школе. Из истории ему больше нравились петровские времена. Ну и про Великую Отечественную он, понятное дело, прочитал в свое время немало.
А что же век Пушкина и Некрасова?
Слишком поэтичный, что ли? Чересчур напыщенный… Ведь так?
Но тогда каким образом именно эта эпоха просочилась Игорю в сон? Да еще с такими переживаниями, с такой живостью всего происходящего. С такой мягкостью, которой в реальной жизни он не ощущал, похоже, ни от чего! И что за грусть теперь поселилась внутри и ненавязчиво, но отчетливо напоминает о себе всякий раз, как только голова перестает сосредотачиваться на какой-нибудь конкретной мысли?
Дотащив коробки до четвертого этажа и окончательно забив кладовку, Игорь с коллегами позволили себе двадцать минут на перекус. Состоял он в поглощении перегретых в совершенно нестабильной, древней, как ламповый компьютер, микроволновке готовых обедов из «ВкусВилла», которые при должной термической обработке могли бы оказаться вполне себе ничего.
Пока трапезничали, Дэн продолжал искать повод, чтоб похихикать. Спустя почти три года совместной работы Игорь был точно уверен, что нипочем бы не ввязался с ним в новую. Мало было постоянного, совершенно нездорового хохмачества. Дэн проявлял себя, как ленивый и поверхностный человек, у которого работа и вообще что-то полезное всегда шло по остаточному принципу. В нем не было даже бережливости: вложившись в дело с Игорем и Зориным поровну, он все время занимал и перезанимал деньги, которые растворялись в его карманах моментально. Но деваться от него было некуда: Дэн ни разу своих коллег не обманул и умудрялся до сих пор ни разу сильно не накосячить. Что бы он ни вытворял, этого было маловато, чтобы наконец признать его профнепригодным и вышвырнуть.
Другое дело – Зорин. Адекватный и серьезный дядька, в сорок с лишним лет все еще тягал в качалке железо, всех троих своих детей мог разом на руках поднять. И, кажется, ни одной полезной книги в жизни не упустил. С ним-то никакая работа не страшна.
После скромного перекуса Дэн – спасибо! – умчался в банк, а Зорин, отхлебнув чая из термоса, который он всегда с собой таскал, задал Игорю совершенно внезапный вопрос:
– Ты сегодня просто не выспался или как? Не подцепил ничего?
Игорь оторопел настолько, что почувствовал очень неприятное желание уподобиться Дэну и как-нибудь тупо отшутиться. Он и представить не мог, что странное состояние, в которое он впал с самого своего пробуждения, может быть видно со стороны.
– Да… не выспался… просто не выспался, ерунда… – проговорил он, с досадой слыша, как его голос красноречиво заявляет о лжи.
– Не, вообще не лезу, – тут же выставил перед собой пустые ладони Зорин. – Просто ты весь день залипаешь, вот я и хотел на всякий случай…
– Да нет-нет, понимаю, – забормотал Игорь. – Правда, не выспался… И… Какой-то не такой встал. Может, правда подцепил…
– Короче, – Зорич добродушно хлопнул его по плечу. – Если чего не в порядке: ступай домой, отлежись. Мы тут как-нибудь продержимся пару дней, не пропадем.
Игорь промямлил что-то благодарственное, помотал головой, худо-бедно сведя разговор к быстрому финишу. Зорин навязываться с советами не стал, допил свой чай и отправился на первый этаж, где в картинной галерее его ждали вечно влюбленные взгляды девочек-смотрительниц, а на кофейной точке напротив – девочек-бариста.
Глядя на лестницу, по которой скрылся его коллега, Игорь нахмурился, а потом с досады пнул ногой по полу, подняв в воздух несколько пыльных комков. Да что это с ним? Правда, что ли, все на лице написано? Хотя поверхностный Дэн, похоже, ничего не заметил, иначе уж точно что-нибудь бы отмочил.
Без удовольствия оглядев их общую каморку, он уселся за ноут, понадеявшись хоть немного раскидать график их малого предприятия на месяц вперед. Занятие это было не то чтобы гиблое, но двигалось оно медленно, уныло. Лучше бы еще коробок потаскать.
Стуча по клавиатуре, Игорь подумал, что неплохо было бы бухгалтера им сменить, Аня явно не справляется, хотелось бы кого поопытнее, посолиднее. Представив, что придется опять погружаться в рекрутинг, он поежился, показалось, что одна эта мысль сейчас вызовет изжогу, но, хочешь не хочешь, заняться этим пришлось бы…
Скрипнул пол.
Совсем рядом с открытой дверью в каморку.
Оттолкнувшись ногами, Игорь наполовину выкатился на компьютерном стуле наружу. От двери до лестницы, по которой только недавно ушли и Дэн, и Зорин, было метров сто. Единственный путь на нижний этаж, никакого другого не было. Как не было и не единой души вокруг.
Уже только откатившись обратно и посмотрев в монитор, Игорь почувствовал, будто в его желудке что-то копошится. Он положил руки на живот в слабой надежде, что это съеденный обед дает о себе знать. Но нет, организм Игоря вполне доступно давал понять, что ему страшно.